Сделка - читать порно рассказ онлайн бесплатно

сделала бы ее — вот такую — блядью», думал я, «а так — терпкий, бархатный, недоспелый еще плодик. Кричащая сила молодости…»
Мы шли по улице. Когда навстречу шли прохожие, она сжимала мой локоть и висла на нем, как маленькая.
Выждав лакуну в людском потоке, я высвободился и обнял ее за талию, затем спустил руку ниже, на голую, покрытую гусиной кожей попу…
— Что вы делаете? — жалобно басила Бобик.
— Задираю тебе край туники, — отвечал я. — Ты такая бархатная там, упругая, как абрикоска… Такая, знаешь, тверденькая, зеленая еще…
— Позеленеешь тут с вами…
Я гладил ей голую попу и бедро, а Бобик пыхтела, отчаянно натягивая тунику вниз. — Холодно!
— Разве? А ты там такая горячая… Ну ладно, давай погреемся. В общественном транспорте.
Я поднял руку, тормозя маршрутку.
— Ээээй! Вы что!… Вы…
— Сама говоришь — «холодно». А ну-ка… — дверь раскрылась, и я занес ногу на ступеньку.
— Неееее! Я не пойдууу!
— «Не» так «не». Иди домой.
— Как я пойду?!..
— Так и иди.
— Ааааааа… — Маршрутка тронулась, и Бобик прыгнула ко мне.
Туника сбилась вверх, приоткрыв край пизды. Маршрутка дергала, Бобик вцепилась в меня и пыталась одной рукой натянуть тунику обратно, но у нее не получалось. Вокруг было полно народу…
— Никогда еще не видел такого бешеного взгляда. На два, пожалуйста… — говорил я. Бобик молчала, чтобы не привлекать внимания, и сверлила меня янтарными лазерами.
На нас, конечно, никто не смотрел, и я незаметно положил руку ей на ягодицу.
— Не надо, — пискнула она.
— Надо, Бобик, надо. Проходи. — Я пробрался в салон и сел. Бобик шла следом за мной, держась двумя руками за поручень. Туника упрямо ползла вверх, и на Бобика было жалко смотреть. Усевшись рядом со мной, она сжала коленки, как только могла, натянула тунику, как тетиву, и прикрылась руками.
— Как дела? — спросил я.
— Я вас убью. Когда-нибудь, — прошептала она сквозь зубы.
Через пару остановок я вывел ее на улицу. Провел во двор панельного дома, темный, неосвещенный, — и, когда вокруг не оказалось прохожих, задрал ей тунику к самому животу.
— Ээээ! — она пыталась вернуть ее на место, но я присел на корточки, обхватил ее за попу и стал целовать ей животик, теплый, почти горячий…
Ее ножки были залиты настоящим водопадом соков — от пизды до щикотолок. Я такого еще не видел.
— Да ты настоящий живой родник… Представляю, что творится на сиденье, где ты посидела, — говорю ей. — Раздвинь-ка… Вот так…
Слизываю липкий поток с внутренней стороны ее бедра — от коленки и выше. Кожа ее будто вымазана соленым медом…
Не сопротивляется. Еще бы… Стараюсь лизать не плотно, вскользь, чтобы утопить в мурашках… Выше, выше, ближе к пизде, темнеющей в вечернем полумраке…
Мои руки мнут попу, щекочут ее внутри, вокруг ануса, в самом чувствительном месте. Девочка шатается, стонет, попа крутит восьмерки… А вот и пизда. (Эротические рассказы) Вот бутончик, просоленный насквозь горячим соусом, вот его сердцевинка… Юлит бедрами — то ли отводит от меня заветное, то ли, наоборот, подставляется… Сильным, жестоким лизком влизываюсь в ложбинку между лепестками, кончиком языка пробую край дырочки, чуть захожу внутрь…
— Иииыыыэээ!… — чуть не плачет она. — Иииэээ! Оооо!… Ооо… — коленки ее подгибаются настолько, что мне приходится держать ее за бедра. Практически на весу. Это нелегко, и долго я так не выдержу. Впрочем, и она тоже.
— Аааааооо!… — быстро-быстро трахаю ее языком, исторгая из дырочки новые и новые потоки соли. Она уже почти, почти готова…
— А теперь — на четвереньки! Быстро!
Не говорю «раком»: рано еще с ней так. Отпускаю ее, и она с криком падает в листья, пыльные осенние листья, устлавшие густым ковром землю. Она оглушена, ничего не слышит и не понимает, кроме того, что ей до истерики, до корчей хочется ебаться. Я помогаю ей: ставлю на коленки, раздвигаю бедра, задираю тунику до середины спины…
Я волновался, как не волновался уже лет 18. Сдернул брюки до колен, упал к ней… Хуй нырнул в липкое веретено, как по маслу. Ааааа…
Стараюсь медленно, деликатно, не так, как вчера. Виляет попкой, наподдает, насаживается, дергается, будто ее бьют током…
— Глубже!
— Что?
— Глубже… сильней… аааа…
— Ты же сексуальный инвалид. С тобой надо деликатно…
— Аааа! Сильней, пожалуйста! Пожааалуйста!!! — она почти орет, забыв, что она на улице, и нас могут попалить. — Ыыыыы! Ыых! Ыых!
— А как же бедная поруганная девственность?
— Ыыыыхххрр!..
Плюнув на все, я всаживаюсь в нее до упора и ебу так, как хочется ей и мне — бешено, грубо, шлепая яйцами по бутону. — Ыыыых! — кричит она, каркая, как ворона. Ее задранная попа, белеющая в полумаке, сводит меня с ума. Подлезаю рукой снизу, нахожу клитор…
— Мнээээааааыы! — воет Бобик, размазываясь по мне всей своей текущей, хлюпающей, скользящей мякотью…
***
Третий раз
— … Здрасьте!
— Привет!
— Девиц по вызову приглашали?
Сияет, как начищенный пятак.
— Похоже, тебя совсем не смущает такая роль.
— Мне смущаться не положено. Сама ведь продала себя…
Входит. Уверенно, почти вызывающе. — Ну? В этом доме раздеваются снизу. Я уже запомнила.
Приподнимает тунику и стаскивает с себя чулки с трусами, глядя мне в глаза.
Смотрю на нее. Потом притягиваю к себе, голопопую, стреноженную, и впиваюсь в губы.
— Аааооуу…
Ее сладкий, психованный, неумелый лизучий ротик пытался выкусить, вылизать и высосать из меня все сразу, но я навязал ритм — и очень быстро она распробовала, как люди общаются ртами, влипают друг в друга, как мухи в мед, смакуют соленую сладость языков и не могут разлепиться…
Одной рукой я держал ее за попу, другой проник в бутончик. Девочка начала хрипеть, а я трахал ее сразу с двух сторон: языком в рот и пальчиком в пизду, крепко массируя клитор…
— … Ааааооох! — она отвалилась от меня и сползла по стене на пол. Туника задралась, ноги раздвинулись, и масляная, наласканная пизда распахнулась, как моллюск.
— Рано отдыхать. Вставай! Вставай, лентяйка! — я поднял ее. Она покорно встала и пошла за мной в комнату.
— А что сейчас будет?
— То самое. Ложись!
Я стащил с нее остаток одежды, разделся сам — и, не мешкая, завалил ее на спину.
— Смотри!
— Куда?
— Сюда! На пизду свою смотри!
— Почему вы все время матюкаетесь?
— Чтобы ты все прочувствовала как следует. Смотри! Видишь?
— Что?
Она выгнулась и смотрела, как я растягиваю ей лепестки и сую свою колбасу в розовый желобок, и потом вытягиваю обратно — и снова сую, и снова, и снова… Туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда…
Как я и думал, это зрелище впечатлило ее до красноты. Приоткрыв ротик, она следила, как ее ебут в ее собственную пизду — не на экране, а наяву, взаправду, вот здесь и сейчас…
— Ну что, не верится?
— Что?
— Смотри, что я с тобой делаю! Видишь? Я ебу тебя в пизду, в твою бесстыжую мокрую пизду, потому что ты продалась мне за деньги. Я ебу тебя, потому что ты шлюха. Понимаешь? Смотри, смотри, как это бывает! Смотри!!!
Я ебал ее и шлепал, как шалаву, и тискал за бедра и за сиськи, а она смотрела на меня исподлобья, сверкая щеками-помидорами.
Она ненавидела меня в ту минуту, но не могла сбежать или даже отползти, и не потому, что я ее купил, а потому, что ей было хорошо. Она дурела от похоти и от того, что ее грубо, животно ебут, шлепают ее, как блядь, тискают и говорят ей страшные вещи, и она видит мой хуй в своей пизде, видит и чует его своими мокрыми, молодыми потрохами…
Мне было до смерти обидно за нее.
— Нннахуй! Нннахуй! — хрипел я с каждым толчком. — Нннахуй, сссука блядь! Смотри! Смотри!!!
Мне зверски хотелось вывалять ее в собственной ее грязи — так, чтобы она пропиталась ею до печенок, захлебнулась и кончила. И она кончила — против воли, против ума, который ненавидел меня, против слез, текущих по малиновым щекам — крепко и жестоко кончила подо мной, раздирая горло в крике…
— Пустите в туалет, — буркнула Бобик, когда отдышалась.
— Иди.
Как только она скрылась за углом, я метнулся к ее сумочке.
Тааак, тихонько, бесшумно… вот ее мобилка. Смотрим контакты…
Как я и думал, там не было ни одного контакта с именем «Владик», «Влад» или «Владислав». А также контактов «Любимый», «Зайка», «Манюня»…
Шухер! Сливает воду…
Быстренько прячу и отхожу. Но она не спешит ко мне. Стоит в коридоре и, кажется, хлюпает носом…
Черт.
— Бобик?… Все хорошо?
Не отвечает.
— Бобик!
Выхожу к ней.
Сидит на полу и ревет, размазав синьку. Голая, скрюченная и худая, как февральская кошка.
Почему я не видел, что она такая худая? Она так хорошо сложена, и у нее такая упругая грудь, что этого почти не видно…
— Так, что это за Карелия, страна озер? Сам виноват, дорогой Бобик. Знал, на что шел…
Воспитательный тон, который я взял, не годился ни к черту. Бобик взвыл втрое громче, а я стоял, как придурок, и смотрел на нее, худого скрюченного моллюска с бритой головой. Потом присел рядом и обнял за плечи:
— Бобик, прости меня. Прости, ладно? Пожалуйста…
Я обнимал ее, целовал в колючую макушку и просил у нее прощения до тех пор, пока она не прильнула ко мне и не ткнулась мокрым личиком в шею, и не обняла меня своей худенькой рукой за спину…
***
Последний раз
— Привет! Чего это ты без парада?
— А я вам и так нравлюсь, нет?
Вызывающе смотрит на меня. Снова в джинсах, в кожанке. Даже не накрасилась.
— Ну, вообще-то да. Есть такое… Идем трахаться, Бобик. Обещаю, что буду нежным, как облако в штанах.
— Идемте.
Разувается, снимает куртку. Под ней — простая футболка с Маккартни. Хочет снять…
— Погоди.
— Ай, пардон, я забыла: у вас надо снизу…
— Погоди, Бобик. Сегодня все будет не так.
Веду ее в душ.
Раздеваю, стараясь вкладывать в каждое движение и прикосновение максимум ласки. Получается не