Джеймс Бонд - читать порно рассказ онлайн бесплатно

дорогу,
Мысли снова вернулись к произошедшему дома. Злость нова начала во мне вить свое гнездо.
Когда я загнал поврежденную фуру в ремзону, у меня было одно желание: наказать!
Домой ехать не хотелось, А как найти паразита? Только через Катю.
— Кузьмич, дай машину, надо позарез! — я рубанул ладонью по горлу.
— Что такое? — участливо поинтересовался начальник.
— Надо. Проблемы. Семейные.
— Что-нибудь с Олей? — он взглянул на меня.
— Решаемо! Разберусь. Но надо. Любую, не дрова возить. Надо в райцентр смотаться, туда и обратно.
— Тягач устроит?
— Вполне!
— Давай. Путевка у тебя открытая. А завтра поставишь, чтоб охрану не беспокоить.
— Лады! Спасибо! Я погнал, — я снова нырнул в кабину мастодонта.
К даче Игната я подвалил уже к концу рабочего дня.
Услышав рев мотора, из калитки выглядывали рожицы детишек Игната и Кати. Следом вышел хозяин. Я выпрыгнул из кабины.
— Ты знаешь, где найти этого Джеймс Бонда?
Игнат кивнул головой.
— Дай адрес, урою гада!
— Может не надо, Никит, не так поймут. Ты возбужден. Может на спокойную голову?
— Надо! Мне надо! Дай адрес!
— Я с тобой поеду, покажу.
— Давай! — Я снова забрался в кабину.
Игнат скрылся в домике. Через минуту он вышел, следом за ним выскочила Катя, что-то крича ему в след. Он мотал головой, мол, понял.
Когда он устроился рядом, я снова тронул машину. Разворачиваясь на узкой дорожке, я зацепил кранбалкой, выступавшей сзади, металл забора дачи Игната, но мы не обратили на это внимания.
— Никита! Я все знаю, твоя жена звонила Кате. Понимаешь, Оля…
— А при чем тут Оля? — перебил я его, — Оля тут при чем? Не о ней речь.
— Ты знаешь, Катя…
— Вот только не надо Катю ту примешивать. Взрослые люди, разберемся.
Я гнал машину к райцентру, к которому добрались где-то через час.
Игнат все хотел мне что-то объяснить, но я его не слушал. Не хотел слышать. У меня была одна мысль: найти и наказать!
Когда въехали в райцентр, я приказал:
— Показывай.
Минут через десять мы были на месте.
Я взлетел на второй этаж и вдавил кнопку дверного звонка. Игнат не поспевал следом. На длинную трель звонка никто не отвечал. Я снова нажал на кнопку. Тишина. Я два раза пнул дверь башмаком.
Открылась соседняя дверь. Оттуда высунулась острая мордочка старушки
— Здравствуйте, Вы не знаете где Ваш сосед? — поинтересовался я.
— Уеамши. Как есть уехамши, — проговорила старушка, приоткрыв дверь шире, — как проводил свою зазнобу, так почти сразу и уехамши. С вещичками уехамши. И что только они в этом черномазом находят? Вначале одна, потом другая. И так он их жарит, что мне даже слышно. Всю ноченьку напролет. Только охи-ахи раздаются. И самое интересное, — она перешла на шепот, — Что обе светленькие, а он головешка. И первая была светленькая, чуть постарше, а вторая вообще беленькая-беленькая, совсем, как девчонка, а все туда же.
Мы с Игнатом переглянулись, прекрасно понимая, о ком идет речь. Игнат потупился, только кулаки его сжались.
— Может, на работе, поищите его там, милки, — посоветовала старушка.
— Спасибо, бабушка. Попробуем.
Соседка закрыла дверь.
— Знаешь? — я готов
был разорвать эту черномазую гориллу.
— Через дорогу второй дом.
— Мы бегом выскочили из подъезда и вбежали в здание администрации совместного предприятия.
Навстречу нам вышел вахтер, с армейской выправкой, видимо отставник.
— А Джеймс улетел. С утра взял расчет, попрощался со всеми и улетел, к себе в Париж, — В ответ на мой вопрос ответил охранник, — Позвонил куда-то, — кивнул на телефон, — И укатил в аэропорт, билеты были взяты заранее.
— Жаль. Такой мужик стоящий, грамотнейший специалист, сейчас таких не найти. Один у него пунктик, на наших девочек западал. И все норовил блондинок. Наши краше всех, там таких нет. Тосковать будет. А сейчас он уже, наверное, к Парижу подлетает. Париж, город любви, город фиалок Монмартра, бульвара Капуцинок и Елисейских полей.
Он посмотрел на стену, где на стенде висели фотографии.
Я подошел к стенду. Джеймс Россел, ведущий конструктор предприятия — прочел я. Рядом подошел Игнат. На нас смотрело одухотворенное лицо молодого человека в безукоризненном костюме.
«И совсем не горилла» — мелькнула мысль.
Высокий лоб, в умных глазах чувствовался интеллект, я бы сказал красавец, такое лицо должно нравиться женщинам. И если бы не темное лицо, не слегка курчавые волосы, никогда бы не подумал, что он негроидной расы.
Я обернулся к Игнату.
— Он?
Тот кивнул головой.
Делать было тут нечего. Мы поблагодарили вахтера и направились к машине. Уже стемнело, где-то слышались звуки программы «Время».
— Давай к нам на дачу, — предложил Игнат, — Помоешься, попаришься, а то люди от тебя шарахаться начнут. Да побриться тебе надо, зарос, как Маугли.
— Маугли, говоришь, — засмеялся я, — Маугли в Париже.
Мы прыснули.
— Ну что, решено?
— А мы куда едем? — отпарировал я. Тело снова заныло, требуя воды, мыла и мочалки.
Через час я уже парковался около дачи Игната. Чуть дальше стояла моя машина, значит, Оля тоже была здесь, сама приехала.
Игнат скрылся в домике, а ко мне подлетела Анютка.
— Папа! Хорошо мы сюда приехали, мы знали, что ты приедешь сюда. А мама у нас такая красивая. В садике сказали «Обалдеть!»
— Конечно, красивая, — я поцеловал дочурку, но видеть Олю не хотелось, — Папе надо помыться с дороги, видишь, папа, как чушка.
— А Карине сказали, что она красивая. Карина со мной в школу пойдет. А мама сказала, что она уходить больше не будет, — тараторил несмышленый ребенок.
— Конечно, не будет. Раз сказала, так и будет.
— А мама меня уже спать будет укладывать, говорит поздно. В комнате Карины. Ты не уедешь?
— Конечно, не уеду. Я же говорю, сейчас помоюсь, и тоже спать. А утром мы будем вместе. У папы длинный выходной.
Вышел Игнат.
— Ну что, идем? — в руках он держал литровую бутылку водки и тарелку с нашинкованной закусью.
Мы сразу распечатали бутылку. На этот раз пил я, а Игнат поддерживал компанию.
Я мылся остервенело, смывая все накопленное не только за две недели жизни в кабине, но и вообще, что могло ко мне прилипнуть. Зла не было. Оно уходило вместе с мыльной пеной в сливное отверстие бани. В парилке вообще, хлестаясь, отдался блаженству, выбегая только вздохнуть свежего воздуха и пропустить по стопарику. А тело, хоть и горело, но просило еще и еще. Наконец Игнат, что шлепал меня по спине, не выдержал, заявил, что у него руки устали. Мы вышли в предбанник и молча продолжили уничтожать принесенное. Когда меня уже с непривычки начало сидя качать, я предложил Игнату пойти на «наше место». Мы взяли курево, и как были, совершенно голые отправились на берег речки, неся в руках бутылку и закуску.
— Дай мне папиросу, а то сигарета слабая, — попросил я, когда мы устроились поудобнее.
Мы закурили. Я вспоминал наш разговор тут же, и мне захотелось высказаться.
Мысли роились, теснились, путались, но я их все же пытался собрать.
— Слушай! Когда-то на этом месте один замечательный, но нетрезвый человек сказал золотые слова: «Она моя и ее люблю! Её вины нет. Это судьба! Так и должно было получиться».
— Мои слова, не отказываюсь, — Игнат потянулся за бутылкой.
— Скажи. С этим можно жить? Или кому какое дело?
— В принципе, вначале обращают внимание, акцентируют, потом привыкают, перестают замечать, — его глаза оставались такими же трезвыми и внимательными.
— Вот! — я откинул погасшую папиросу, потянувшись за следующей, — Тот же самый человек сказал мне: «Она не смогла устоять», такое бывает?
— Бывает Никита, бывает. От тюрьмы и от сумы, мечтаем об одном, а может получиться другое. Вот сегодня твой дружок Витька…
— Митька.
— Вот Митька ехал домой, уже почти был дома, а фортуна повернулась… — он хлопнул себя по голой заднице, — Так и тут. Звезды не так повернулись. Не всегда мы можем устоять от соблазна.
Мы выпили налитое.
— Что дальше собираешься делать? Развод?
— Ты что! — я чуть не поперхнулся, закусывая, и вскочил. Поднялся и Игнат, поддерживая меня, что я не кувыркнулся в воду.
— . А где я лучше найду? Она же любит меня, я знаю. И я ее люблю, — я уже чуть не орал, — Тем более, что я тетке слово дал, что ее не брошу, Кузьмичу… Нет, Кузьмичу слово не давал, но он меня уважать перестанет. О! Как же я Анютку брошу без отца? Ее что, чужой дядька воспитывать будет? А я ведь ее люблюююю! И никому ее не отдам, понимаешь?
— Тогда аборт?
— Окстись, креста на тебе нет. Теть Маня сделала аборт по молодости, всю жизнь себе исковеркала, потом жалела, так детей и не нажила. Один я у нее был. Племянник. Аборт — убийство. Не хочу!
Что-то хрустнуло рядом. Мы посмотрели туда. В пяти метрах стояли две женские фигурки и смотрели, как два голых мужика, тряся своими причиндалами, приплясывают на берегу, балансируя, чтоб не упасть или на землю, или в воду. Понятно, подслушивают мужские разговоры. Я махнул кистью руки, ну и хрен с ним, пусть подслушивают, я же правду говорю.
Наши жены, увидев, что мы их заметили, отошли дальше, а мы сели.
— Еще?
— Давай! За наших жен!
Мы выпили. В голове уже шумел туман, и скоро должен был выйти ёжик.
— Тебе Каринка мешает? — спросил я.
— Никогда! — отозвался Игнат.
— И мне мешать не будет. Пусть бегает. Все равно она моя! И фамилию ей свою дам, не будет она Бондова.
Игнат отвалился на спину и захрапел, его сморило. А я продолжал ему объяснять, не заботясь о том, что мои рассуждения долетают до ушей наших жен, стоящих неподалеку.
— Тебе можно, а мне что, нельзя? У тебя есть тайна, теперь и у меня есть. Мы квиты. А где он этот Джеймс Бонд? А нету! Улетел в свою Эйфелеву башню. Трус. Агент 007 — трус. Испугался и улетел. Нам надо было, чтоб он отстал. Мы разве эту задачу не выполнили? Выполнили! Мы его прогнали. Где он? Ау! Джеймс Бонд! А нету. Нету! Вот пусть ищет там у себя своих лягушек. Нет, кажется, лягушек они едят…
Это были последние слова, которые пришли мне в голову. Навалилось забытье.
Я чувствовал, что меня поднимали, какие-то руки, куда-то несли, о чем-то переговаривались, но ни понять,