Возмездие - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Платье, задранное на бедрах, приоткрывало матовую кожу и черное кружево трусов…
— … Лючия! Во-первых, ты забыла свою сумку. Ты хочешь подарить ее нам? Во-вторых… — Хулио взял вдвое громче, и Лючия, сделав два шага к сумке, остановилась. — ВО-ВТОРЫХ! Если ты не сделаешь то, о чем тебя просят… ты, кажется, нуждалась в наших услугах? Наша студия помогает только послушным девочкам, Лючия! Ты поняла меня? Послушным девочкам, которые любят ласки опытных мужчин. Это правило выполняется всегда. ВСЕГДА! Ты поняла меня? Поняла или нет?
Пораженная Лючия смотрела на него.
— Поняла? Ты поняла меня или нет? Отвечай! Не слышу!..
Яйца давно кипели, как кофеварки, — и поэтому Хулио озвучил то, о чем никогда не говорилось прямо. Он надеялся на шок — и не прогадал.
— Ддддда… — еле слышно отозвалась Лючия.
— Если поняла, — что надо сделать? А?
Лючия молча сняла платье.
— … И все?
Лючия смотрела какое-то время на Хулио. Затем стянула трусики, обнажив рыжий мохнатый пах.
— Ну! Это ведь совсем другое дело! — Хулио захрипел от предвкушения. — Подойди к нам, детка. Не бойся нас. Мы не сделаем больно. Подойди к нам. Подойди… — хрипло тянул он, и голая Лючия медленно подходила к нему, глядя в пол. — Ну вот… Славная такая… Нежная, славная девочка, зачем таких обижать? — пел Хулио, трогая матовый живот Лючии. — Ну, ну!… Я ведь только потрогал. Неужели неприятно? Ты такая чувственная, такая… ты должна отзываться… вооот… вот тааак… воооооот тааааааак… — ворковал он, поглаживая ей бедро. Сзади подкрался Тонио — и окутал ее бок, спину и ягодицы истаивающими прикосновениями, невесомыми, как паутинка.
Лючия задрожала, покрылась гусиной кожей… и закрыла глаза.
— Ну воооот… воооот… прияяяяятно девочке… ааааа… — мурлыкал Хулио, пуская слюни. — Какая ты, Лючия!… Сладкая, сексуальная… Ты адски возбудила нас, — хрипел ей Хулио. — Тебе нравится возбуждать мужчин? Превращать их в похотливых самцов? — пел он, тиская податливое тело.
Тонио лизнул ей сосок. Лючия выгнулась, пытаясь увернуться, — но Хулио сдавил губами другой сосок, и девушка обмякла под двумя языками, лижущими ее, как маленькие горячие жала. Они впивались ей в соски, вдавливали их в пружинящую плоть грудей, вылизывали их по кругу — и теребили кончики, упругие, соленые, как орешки…
Внезапно Хулио дернул ее к себе. Лючия вскрикнула — и, не удержавшись, упала к нему на колени.
Нос ее ткнулся в Хулио, ноги сами собой раздвинулись — и, прежде чем она опомнилась, в губы ей впился жадный язык, а в распахнутый бутончик проникли чьи-то пальцы.
Лючия захлебнулась своей беспомощностью. Руки Хулио крепко удерживали ее за бедра, и язык пролизывал ей рот до самых мозгов; Тонио мял и массировал ей мокрые складки, сразу проникнув в самый заветный, самый щекотно-сладкий уголок, и доил другой рукой набухшую грудь…
Эта пытка длилась целую вечность. Лючия маялась, вилась, изгибалась всем телом, всхлипывала, хрипела, мычала, ныла все громче и надсадней — пока наконец не прогнулась, как умирающая, и не оторвалась от губ Хулио, глядя на него диким, потемневшим взглядом.
Груди и плечи ее ходили ходуном: она хватала воздух и тонула в собственном хрипе. Две пары рук крепко держали ее за бедра, за грудь и за гениталии, брызжущие белой пеной.
— Аааааааааооо… — выдохнула она наконец, обмякнув, как резина. Ноги не слушались ее.
— Иди сюда… Кончила? Еще не то будет… Иди сюда… — хрипел Хулио, подтягивая Лючию к себе на диван. — Иди, детка! — не выдержав, он звучно шлепнул ее по заднице. Тонио подталкивал ее сзади, продолжая хлюпать в ее складках.
— Оооууу… Я… на секунду выйти, — бормотала Лючия, с трудом шевеля губами. — Я… только на секунду… Мне… надо…

— Куда это ты?

— Я… ну… мне надо. В уборную.

— Ах, посцать?! — ухмыльнулся Хулио. — Так и скажи! Давай в темпе… а сумка зачем тебе?

— Ну… — Лючия умоляюще посмотрела на него, и Тонио сказал Хулио:

— А женские всякие дела? Столько девок отпендюрил — и такие вопросы задаешь, ты!… Не бойся, голышом не сбежит!

— Прокладочки-мазилочки? А, ну-ну! — они с Тонио загоготали. — Давай только поскорей, крошка, а то твои мальчики лопнут, пока ты писюнькаешь, моя сисястая!
Лючия, красная, как рак, прошла к дверям, натыкаясь на мебель — и исчезла за дверью.
— Ай да сучка! Аж поплохело. — Хулио и Тонио лихорадочно скидывали с себя тряпки. — Ого! Не убей ее таким бревном! Лопнет девочка, кишочки выпустит — что будем делать?

— На себя посмотри, ты!…

— Войдет девочка обратно — удивится…

— Благодарить будет! Видал, как у нее дым из ушей?..

— Где ж она застряла, мать ее в рот? Я лопну!..

— Что-то долго она… По-большому ее пробило, что ли?
Вдруг из-за дверей послышался грохот.
Бряммммц!..
Затем еще: дзыннннь! Дзяннннь! И еще — бряммммц!… — и снова, и еще, и еще…
«Мальчики» переглянулись — и рванули к двери, размахивая каменными хуями:
— Эй! Лючия! Ты где? Лючия!..
В туалете ее не было. «Мальчики» выскочили в гостиную… и застыли, как вкопанные.
Вся гостиная, сколько хватало глаз, была изрисована красной краской из баллончика. На стенах, обтянутых бесценными гобеленами, красовались фразы, самой приличной из которых была «Хулио и Тонио — хуи ходячие». Старинный паркет был залит лужами эмульсионки, в которых плавали осколки дрезденских сервизов ХVIII века, китайских ваз и коллекционного хрусталя. Огромное зеркало было украшено четырьмя трещинами и красным улыбающимся хуем.
— Ыхххххххы… — из глотки Хулио рвался нечленораздельный хрип. — Ыыыххххххыы…
Входная дверь была раскрыта. Хулио кинул на нее мутный взгляд — и ринулся вдогонку…
— Эй! Швейцара ненароком прибьешь своим дрыном!
Тонио ухмылялся. Несмотря на шок, его чрезвычайно радовало то, что все это произошло в квартире Хулио, а не в его собственной. Голый Хулио застыл в дверях:

— Швейцар… Он не выпустит… Надо останов… — и осекся: из окна послышался звук отъезжающей машины.
— С чего это не выпустит? Выпустит, как и всех прежних выпускал. Откуда ему знать, что…

— Но она же гол… Твоююю мааааать! У нее что, в сумке были другие тряпки? — хрипел Хулио, вытаращив глаза.

— А тебя только сейчас осенило?… Глянь-ка! Что это?
Тонио подошел к столику, на котором лежала записка.
— «Привет, мальчики», — стал читать он. — «Я отлично провела с вами время. Если я слишком разорила вас, сохраните мой автограф и мою тунику: лет через пять вы получите за них не менее штуки евро. Если поторговаться, конечно. Думаю, с этого дня правила Sinсеridаd изменятся. В противном случае видеозапись нашего рандеву мгновенно засветится на телевидении. Мне жаль, что я оставила вас в неудовлеторенном виде — но, в конце концов, вы всегда можете воспользоваться для этой цели друг другом. Искренне ваша…»
— Сууууууукаааа!!! — взвыл Хулио. — Убьюююююю!!! Какое телевидение?! Да я ее сам в тюрягу…

— Не выйдет, Хулио, — осадил его приятель. — Ты слишком много наболтал.

— Дерьмо!!! Что я сказал?! Какая еще запись?! Где камера?..

— В сумке, Хулио, в сумке. Точнее, на сумке. Которая стояла в нашей комнате. Юэсби-камера, с флеш-памятью. Такие сумки стоят сорок евро…

— Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Чеееееееррррт!!!

— Не черт, а сука, — поправил его Тонио.
***
Получасом позже Риккардо Муньос встречал в дверях свою жену:
— О боги! Что это?

— Не знаю. Эмульсионка, наверно. Оооуу… Эти зверятки возбудили меня до визга.

— Доиграешься, — говорил Рикко, раздевая Леа. — Когда-нибудь твои зверятки тебя прикончат. Или я сам тебя прикончу. Что они делали с тобой?

— Оооу! Сосали мне грудь. Как телята. И еще терли там, где ты тоже любишь тереть…

— Они что, трахнули тебя?!

— Нууууу… Честно говоря, я оставила эту почетную обязанность тебе.

— Мне? Я должен трахнуть вот это? — рычал Муньос, стягивая с Леа трусы. — Вот эту рыжую-бесстыжую?… В какой-то краске, в какой-то слюне каких-то похотливых животных… Нееет, сначала я смою с тебя их слюни, — Рикко подхватил Леа на руки и впился в ее сосок.

— Ооооуууууу… Ну не мучь, не мучь меня уже…

— Не мучить? А ты заслужила? — Рикко толкнул ее в постель и прыгнул сверху. — Вот тебе, вот, — урчал он, с силой вылизывая ей грудь. — Вот тебе! — ревел он, ввинчиваясь языком в горящие комочки.

— Тише, дочку разбудишь… Она ведь спит? Ааааа… Ну скорей уже, садист проклятый… Аааааааоооууу!!! Ну сколько можно уже?..
Но Рикко не выдержал сам — и уже вплывал в Леа, и скакал на ней, сразу провалившись до упора:
— Вот тебе! Вот тебе!…

— Ооооууууйй! Как хорошо… Еще!… Еще сильней! — стонала и улыбалась Леа, двигаясь в такт ему.

— Рыжая-бесстыжая… Как тебе идет рыжая краска! Она смоется?

— Оооуу! Хочешь — покрашусь стойкой…

— Никаких стойких! Твои волосы — твой бренд. И вообще — до конца съемок…

— Не болтай! Ааааа! Давай еще, еще, ещееееееееее… ну ты же можешь, можешь… Вот! ВООООООТ!!!… — Леа орала в долгожданной сладкой истерике, выгнувшись дугой на кровати, и вместе с ней орал Рикко. — Воооот! Вооо! Ооо! Оооооооо… ну наконец-то! Бооооже, как хорошо. Кааак хорошооооо… Куда? — ухватила она Рикко за ягодицы. — Думаешь, одного раза мне хватит?
Леа жадно обтягивала его член, мяла его в себе, сжимала и выкручивала, как тряпку, и Муньос выл в этих сладких тисках:
— Ты что? Ты же из меня все соки…

— Ааааа! А кто меня убить грозился? Ну, ну… Ну давай же, набухай, набухай, расти, расти-расти-расти-расти… Расти, мой маленький неугомонный таран. Ооо! Ого! Ого! А теперь за работу! Вот тебе для вдохновения! — Леа прильнула губами к его рту — и они слепились в единый стонущий, гнущийся,