Замутили на природе - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Или человек, считающий себя близким. А в ином случае это похоже на предложение сократить дистанцию. Ну не будем торопить события. Не дождётесь, Татьяна Николаевна, чтобы я первым к вам в штанишки полез. Лучше подождать, чем уламывать. И если я хоть что-то понимаю в женщинах, сегодня-завтра вы ноги развинтите.
Так неспешно гуляя, дошли до опушки. Повернули назад, свернули её куда-то и вышли к берегу прудика, заросшего ряской и её какой-то растительностью. На берегу лежало бревно, отполированное задами наших предшественников.
— Николаич! Давай присядем.
— Давай.
— Ты не обижаешься, что я тебя Николаичем зову?
— А чего обижаться? Хоть горшком назови, только в печь не ставь.
— Ты не подумай чего. Просто мне нравится так звать тебя. Веет от этого какой-то надёжностью, основательностью.
— Захвалила совсем. Посмотри, крылышки не прорезались?
— Я серьёзно.
Сидим, обнявшись. Просто так получилось, что женина прижалась к мужскому плечу. Может опереться захотела. Может просто озябла. И мужчина обнял её за плечи, согрел, прижав к себе.
— Руки у тебя сильные.
— Поработать в жизни пришлось.
— Я так мало о тебе знаю. Расскажешь при случае?
— Расскажу. Только зачем это тебе? Уж не замуж ли ты за меня собралась?
— А если так? Испугался?
Она дёрнулась, стараясь высвободиться. Ага, ас. Не на того напала. То я не знаю, что если баба не захочет, так никакой силой не удержишь. А это чистой воды имитация. Удержал.
— Ты же не знаешь меня. А вдруг я маньяк. Вот сейчас тебя охально изобижу здесь в кустах.
— Если можно, несколько раз.
— Тьфу ты. Я же серьёзно.
— И я серьёзно. Думаешь: вот баба пьяная на трах нарывается. Да что мне, по трахаться не с кем, коль захочу? Ты дурак или слепой? Нравишься ты мне. Как мужчина нравишься. И не с пьяных глаз говорю. Девки на тебя глаз давно положили, а я предупредила: Не трогать! Это моё! Дурак! Дурак! Да люблю я тебя!
Вот те раз! Да не подавал я повода. Обычное общение. И когда успела полюбить-то, я ведь работаю всего ничего?
Размышляю, а она ревёт, уткнувшись мне в грудь, вон плечи как трясутся. Глажу по спине, по волосам, что-то шепчу. Слов она всё одно не слышит, а интонацию поймёт. Вот затихает, только всхлипы остались. Подняла зарёванное лицо:
— Всё! Призналась! Можешь думать обо мне что хочешь теперь.
— Я и думаю…
— Что? — Вон как вскинулась. — Что ты думаешь?
— Думаю, что такого не может быть. Ущипни меня, чтобы проснулся.
Это у неё пожалуйста. Очень хорошо получилось. Так щипнула, да ещё с вывертом, я ажник подскочил.
— Ой, бля! Извини, вырвалось.
— Проснулся?
Вот же ехида. Только что ревела.
— Проснулся, милый? Не спи, замёрзнешь.
Потирая место щипка, ответил:
— Отшлёпать бы тебя по заду, да субординация не позволяет. Начальство всё же.
— А ты не как начальника, ты как женщину…
— Так это надо с тебя штанишки снять. А коли сниму, так долго ли до греха?
— Ой, как хочется погрешить!
Соскочила с бревна, взялась за штаны.
— Снимать? Или ты сам?
Я огляделся.
— Прямо здесь?
— А чем тебе здесь не нравится? Место хорошее. Комаров нет. За попу кусать не будут. Так снимать?
Издевается! Схватил её за руку, дёрнул на себя. Она не успела ойкнуть, как оказалась лежащей животом у меня на коленях. Трепыхнулась, да я уж прижал её и стянул штанишки с попы. Красивая. Попа красивая. Розово-белая, нормальных размеров, упругая. Шлёпнул несколько раз.
— Не издевайся над старшими!
— Ещё-ё…- не сказала, протянула, — только нежнее.
Склонился над попой, поцеловал ягодичку, потом вторую.
— Ещё-ё…
Поцелуи покрыли уже всю попу. А рука мяла бёдрышки, пробираясь меж ними во влажное тепло, к заветной цели. Она лежит животом у меня на коленях, а в него упирается вставший член, неужто не чует? Да чует, не дура же она, в самом деле.
— Дальше!
Не понял, чего это она.
— Штаны дальше стяни. Мешают. И отпусти меня, я не убегу. Хватит зад целовать. Губы тоже просятся.
Отпустил. И пока она вставала, потянул штанишки вниз, к коленям, ещё ниже. Когда стянул до щиколоток, она просто переступила через них, оказавшись голенькой в нижней своей части. Обхватила мою голову и прижала к животику. Протяжно вздохнула. Я почти уткнулся в её лобок. Он у неё ухоженный, подбритый, подстриженный. Всё по моде. Облапил, иначе и не скажешь, за зад, притянул к себе. Сам животик, точнее этот самый лобок и низ живота целую, сам попу тискаю. А она тащится, замерла. Ну и начал я подниматься к верху. Обычно начинают женщину ласкать с губ, потом шею, грудь и дальше. У меня всё не как у людей получилось. Сначала задницу целовал, потом живот, а уж потом груди ласкать начал и добрался до губ. Стоим, целуемся.
Со стороны зрелище её то: баба с голой задницей и полностью одетый мужик целуются почти что на открытом месте. Только не совсем уж и открытое оно. Те, кто до нас его облюбовал, кто это брёвнышко принёс, знали толк. Вокруг кусты и со стороны ничего не видно. И подойти незаметно нельзя. Тут можно чем угодно заниматься и никто не увидит, не услышит. Пока увлёкся поцелуями, упустил момент, как мои штаны расстегнулись и оказались ниже колен, а её рука захватила в плен стоячий член. Да умело пленила, хрен вырвешься. И трёт головкой себя по лобку, стараясь притянуть его пониже, ближе к заветной дырочке, поместить в место, предназначенное природой. Ничего не получается. Она ростиком ниже меня, целуясь, на цыпочки встаёт, а тут надо встать ещё выше. Оторвалась от поцелуев.
— Не мучай! Дай мне его!
Сама приседает, целится на травку прилечь. Да как же можно такую попку и на траву? Нет! Стянул я с себя кофточку и ей под попу подложил. А она свою расстегнула, когда уже лежал, грудь высвободила, подняв лифчик к подбородку, ноги развела в стороны: Вот она я, готова, ебите!
Этап поцелуев был пройден и потому ввёл я ей сразу. Не торопясь, не рывком, плавно. Она, когда почувствовала хуй внутри себя, вздохнула протяжно, выгнулась, ноги на меня закинула, взяв в кольцо и уперев пятки почти в поясницу, навстречу подалась и мы понеслись…
Лежим на травке. Курточку зря подстилал. Скомкали и втоптали куда-то. Лежим на спине, рука в руке. Сил нет даже разговаривать.
— Что это было?
— Тебе лучше знать.
— Почему?
Ты женщина.
— И что?
— У мужиков в этот момент голова не работает. Крови, знаешь ли, на две не хватает.
Засмеялась, повернувшись ко мне.
— У женщин, знаешь ли, в этот момент голова тоже не того, не работает.
— Так ты ничего не поняла?
— Не совсем.
— Так надо повторить.
— Так ты ещё… уже… ой, мамочка!
Когда войдёшь в женщину, тогда уже не до разговоров. Тогда разговаривают хуй с пиздой. В этот раз мы не спешили. Утолив первый голод, наслаждались друг другом и процессом. Измяли всю траву. Наконец я дождался.
— Кончай! Больше не могу!
Таня сидела на брёвнышке, я, стоя на коленях, одевал ей трусики, штанишки. Дотянул до колен. Она встала и я одел ей всё до конца, поправил. Заправил в чашечки лифчика груди, застегнул курточку.
— Обычно мужик раздевают женщин, а ты одеваешь.
— Не хочу, чтобы кто-то кроме меня любовался твоим телом.
— Так нет же никого.
Она тревожно огляделась. А вдруг…
— А птички, мураши разные…
— Так ты у меня ещё и ревнивый!
— Нет, просто собственник.
— И как это понимать?
— Как предложение руки и сердца. Выходи за меня замуж!
Она прикусила губу и я заторопился.
— Ты не подумай, я не нищеброд какой. У меня есть жилье, у меня есть кое-какие накопления, есть зарплата и военная пенсия. Мне от тебя ничего не надо, кроме двух вещей…
— Каких?
— Твоей любви и верности.
Таня помолчала немного.
— В любви я тебе уже призналась. А верность… Если ты всегда будешь так, то мне никто и не будет нужен.
— Нет, так не будет.
— ???!!!
— Будет намного лучше.
Наше возвращение никто особо и не заметил. Компания была в угаре. Девки, кто голышом, кто кое-как одетые, исполняли что-то типа половецких плясок, извивались в страстных ритмах танго, изображали танец живота. Кто-то пел. Кто-то уже и отрубился. Прижав одну из девок к стеночке, молодой страстно целовал её, тиская за все части тела, благо прикрыты они были чисто символически. Мы с Татьяной собрали остатки алкоголя со стола. На сегодня хватит. Дури у них и без того полно.
Утро похмельное описывать не стоит. Кто знает, того не удивишь. А кто не знает, тот и не поймёт. Ближе к обеду заползли в Газель и мы поехали в сторону города. Сумрачные девахи немного развеялись, когда я завёз их на реку и заставил искупаться. Холодная вода привела в чувство. Развезли всех по домам и поехали дальше.
— Куда ты меня везёшь?
— Туда, где ты отныне будешь жить. Я же не собираюсь быть примаком. А жена должна войти в дом мужа.
— Но у меня …
— Женина! Успокойся и слушай, что муж говорит. А иначе будет, как вчера.
— Что будет?
— А вот посреди города стяну штаники и отшлёпаю по голой попе.
— Всё, повелитель грозный мой, молчу и повинуюсь.
— Это что?
— Это мой, точнее, теперь твой дом.
— Откуда он у тебя?
— Я же говорил: есть кое-какие накопления. Вот и построил.
— Ни ху…ой, вырвалось! Что же ты молчал?
— Почему молчал? Я тебе вчера говорил, что жильё у меня есть.
— Я думала квартира…
— Да и это не дворец.
— А что?
— Ну, с новыми русскими, либо с олигархами мне не тягаться. Просто попал в струю, урвал в своё время удачно, вот и получилось.
Едва вошли в дом, притянул Танюшку, подхватил на руки и занёс в комнату, положил на диван, стянул с неё и с себя одежду.
— Дай хоть помыться!