Страницы дневника - читать порно рассказ онлайн бесплатно

приказ. И вот явилась миру ножка, Вот туфелька снята, а вот, В ухмылке искривляя рот, Уставив глазки в потолок, Снимает Настенька чулок. Вот пальчиками стройной ножки И с грацией, достойной кошки, Она берет из рук пятак И вверх его бросает так, Что он летит под потолок И возвращается обратно, Перевернувшись многократно, И падает на стол. Итог Таков: орел. А стало быть, Нам суждено ее любить Не через то, чем ест она, А через девичий анал. Олег сказал, что будет первый, Кто Настеньку наполнит спермой, Поскольку мне никто она, Ему же, как-никак, жена. Мы все разделись до гола И Настя первому дала. Чтоб скользким стал ее анал, Олег ей дырочку лизал. Потом приставил к заду кол И внутрь нее немного ввел. Хоть ей заметно было больно, Но видно по глазам — довольна, Что в задницу ее берут, Что наблюдатель тоже тут. Любила Настя, чтоб смотрели, Чтобы ее глазами ели, Чтоб отступала злая стужа Когда она в объятьях мужа На обозрение для всех Нет-нет, да выставит свой грех. Пока я мыслям предавался Олег вперед-назад качался, Да все быстрей, быстрей, быстрей — И с криком в анус кончил ей. Я был уже готов поштопать, Олег мне место уступил, Чтоб приняла мой пенис попа, Как вдруг со мной заговорил: «Я попку вылизал жене, Чтобы она давала мне. Ты ж на готовое пришел, А это, брат, нехорошо. Быть может, Настя что-то хочет? Спроси ее, мой резвый кочет!» А Настя, слыша разговор, Тот час покинула кровать, Легла спиною на ковер И приказала мне лизать Ей пятки. А до той поры Мне не видать ее дыры. Ну что ж, приятное заданье: Такое милое созданье Велит ей ножки целовать? А после будет мне давать? Решил я вылизать ей стопы, Чтоб до ее добраться попы. Касаюсь пятки языком: Мне этот вкус уже знаком. Скажу вам, не играя в прятки: Лижу я часто дамам пятки. Настасья стонет — хорошо: Я пальчик ей сосу большой. Вторая пяточка вкусна! Под языком уже плюсна, И сами пальчики девичьи Лижу, как требуют преличья. Она же трет себе меж ног, И просит, чтоб я ей помог. Перемещаюсь вверх по ляжке, Чтоб клитор пососать бедняжке. И вот дрожит Настасьин таз — Девчонку посетил экстаз. Переворачиваю Настю, Уже и сам исполнен страсти, И раздвигаю ягодицы Очаровательной девицы. Она еще немного стонет Но вновь в оргазме бурно тонет. А я, не сдерживая пыла, Настасью атакую с тыла И вскоре заполняю спермой Жену, любовницу и стерву. Олег, быть может, шутки ради, Когда жену ласкал и гладил, Сказал, что быть должна и кода, Таким любовникам в угоду. А Настя говорит в ответ: «Наград одному — минет, Другому — дырочка меж ног, Но чтобы он и мне помог.» Мы начинаем возбуждаться Чтоб этой страсти вновь отдаться. Садится Настя на Олежку, Взяв в рот мужскую сыроежку. Картина, что ласкает око: Настасья истекает соком, Сосет мой член, ласкает яйца, Олег ей грудь тревожит пальцем, Все это ходит вверх и вниз, И издает то стон, то визг. Уж сами мы не замечаем, Как беспорядочно кончаем. Она мое глотает семя, Размокнув снизу в то же время. На небе месяц засветил — Втроем упали мы без сил... 11 Я часто думаю теперь: Что — чувство? Уж не та ли дверь, Что нас спасет от преисподни? Как мы легко грешим, увы! Лишь только женщина в исподнем Вам разрешит, и вы — не вы, Забыв о долге и карьере, О женах и друзьях своих, В момент забыв о чувстве меры, Стараясь сразу за двоих — Глядь: вы уже без панталон, Чтоб отоварить свои талон! О, искусительница Ева, Прекрасная младая дева, Что из Адамова ребра Была для счастья и добра Великим Господом дана! Уже ль нечистый Сатана Смог извратить твое призванье? Ведь «женщина» — святое званье, «Любовь» — великая стихия! Им посвящал не раз стихи я, По правде говоря, одни Приятны только мне они. Что наша жизнь, когда б не Ева, Когда б не вылазки налево, Когда б не сладостный нектар Ее любовных нежных чар! Любовь от всех болезней лечит! Лишь дуракам она калечит, И то — лишь иногда!, — судьбу. Но я их всех видал в гробу! Лишь совмести любовь с свободой — И жизнь прекрасной станет Одой Самой себе, любви и нам, Кто все глядит по сторонам!... Теперь, изволь, такой вопрос, Над ним задумайся всерьез: Холодный, гадкий человек, Тот, что в грязи прожил свой век, Хотя бы он и верил в Бога — Ему всегда в котел дорога. Кто в жизни холоден, тот в ад Попасть, возможно, будет рад, Чтоб познавать день ото дня Святое действие огня. Когда же ты всю жизнь горишь И семенем своим соришь, Вливая в каждую нору; Когда, проснувшись поутру И понимая, что устал, Ты молишь, чтобы снова встал Красноголовый воин твой И снова рвался в славный бой? Когда всю жизнь горишь огнем, С утра, в ночи и снова днем? Не отгоришь ли весь свой срок Здесь, на Земле, чтоб бес не смог Тебя к своим прибрать рукам?... Так воспоем же гимн полкам Тех женщин, что спасают всех, Хотя и совершают грех! 12 Я раз приехал в гости к Кате. Мы познакомились некстати: Она с супругом, я с женой... Теперь без мужа ей одной Гораздо проще было жить И мне любовницей служить. Я приезжал к ней иногда В свои нелучшие года. Но развлекать она умела, И это делала умело! Она, кудрявая зараза, Могла иметь три члена сразу: Один — как всякие красотки, Другой — во рту, а третий — в попке. Расклад обычно был таков: Она случайных мужиков Звала к себе домой двоих Для пущих радостей моих. Вот и тогда я к ней приехал, Дал шоколадку и орехов И заказал на этот вечер Еще две толстенькие свечи. Катюша — женщина-артистка, Чуть-чуть эксгибиционистка, А потому не помню раза, Чтоб трое начинали сразу. Она обычно говорит Кто, где, когда и как стоит, И знает всяк, что делать надо, Чтоб «съесть побольше шоколада», Как наша Катя говорит. Итак, мой член уже горит. Стучусь. Из-за двери: «Я жду...» Дверь открываю и иду. Она стоит в вечернем платье И на высоких каблуках. Прекрасную богиню брать я Сегодня буду в облаках. Она мне говорит: «Я вижу, Что вы уже скопили жижу, Чтобы ее в меня излить.» А я в ответ: «Повременить Я Вас прошу. Сочиться быстро Простительно теченью Истры. Но для мужчины — это грех!» В ответ я слышу Катин смех. Она уж преклонив колени Сосет мой член, забыв о лени. Не отпуская этой штуки, Она с меня снимает брюки И приспускает платье с плеч: «Не соблаговолите лечь?» Заботой трогательной Кати Перемещаюсь я к кровати. Тут начинается стриптиз: Ползет с Катюши платье вниз И оголяет грудь девицы. Наполеон по Аустерлицем Был меньше напряжен, чем фаллос, Что тело Катино касалось Грудями сразу с двух сторон! Во истину, шикарный трон Для инструмента сластолюбца! Следы такие остаются Надолго между складок платьиц, А в памяти — навечно, братец! Меж тем качает Катя телом Коричневатым, загорелым, И трется член в тугую грудь! И вдруг она мне: «Не забудь, Ты не один на этом свете. Ждут очереди Леша с Петей». Я отвечаю: «Не беда! Зови же их скорей сюда!» Катюша хлопает в ладоши, И входит в комнату Алеша. Он абсолютно обнажен. И хоть лежу я полуголым, С торчащим вверх горячим колом, Он тем ничуть не поражен. Мне Катя говорит, маня Рукой: «Скорей раздень меня!» Встает средь комнаты она, Во власть мужчины отдана. Алешу возбуждать не надо: На пенисе уже помада, Он, сделав томное лицо, Секунды лишней не теряет, Вверх-вниз по фаллосу гоняет Из пальцев узкое кольцо. Я с Кати туфельки снимаю, И с восхищеньем предвкушаю, Как Катя, лежа на боку, Поднимет ножку к потолку. Вот, оголив живот и спину, Я наблюдаю Катерину: Остались трусики с чулками; Вот я касаюсь их руками И сдергиваю все за раз, Как и со всех иных зараз! Открыта в мир волшебный дверь — Катюшка голая теперь. И вот головку запрокинув, И ножки широко раздвинув, Она ложится на столе И нам командует: «Алле!» Я член вонзил ей между ног Так глубоко, как только смог. Но Катин сладострастный стон В груди остался погребен, Ведь было Лешиной головке Нетрудно пасть заткнуть плутовке. Войдя в азарт, как-будто дети, Мы не заметили, как Петя (Как Катенька ему велела) Вошел, и принялся за дело. Он Кате в руки член свой дал, Над нею на колени встал, Она его что было силы Ласкала, терла и доила, И до конца пройдя свой путь Излился Петя ей на грудь. Такое видя откровенье, Алеша не сдержал волненья, И член, покинув нежный рот, Забрызгал Кате весь живот. Уж был и я терпеть не в силах При этих трепетных картинах — Я вынул орган из Катюхи — Как клипсы капельки на ухе, На волосах и по лицу... А мне приятно, подлецу! Но трет себя руками Катя: «Ах, как вы кончили некстати! Всю перепачкали меня! Какой позор — средь бела дня! Но — стоп! — довольно изголяться, Как говорят, любил кататься — Люби и саночки возить. Я вам велю сейчас излить Златой воды свои запасы!» Да, Катя любит эти пассы. И три струи смывают семя, И Катя ловит струи ртом, Чтоб «золото воды» потом Своим почувствовать на время... 13 Устав от наших потных туш, Катюша принимает душ, А мы знакомимся пока — Их руки жмет моя рука. Люблю я, чтоб у мужика Уж коль стоит — до потолка, А коль свисает мягкий член — Так чтобы ниже был колен. Хоть я такого не имел, И без него любить умел, И комплексами не страдал — Итак я много дамам дал! Зато, что Леша, что Петро, Легко прощупают нутро Любой изысканной девице, Что не способна удивиться Размерам, кажется, любым... В минуту превратится в дым Та неспособность удивляться. Но только, как им не стараться, Не сдастся и на склоне дней Им часть способности моей Иметь так много славных дам, Что мне не раз сказали:"Дам!...» А между тем моя Катюша Уже вернулась из-под душа, И вновь любовная межа Была прекрасна и свежа. Я, как Катюшкин господин, Уверен был: конец един Любого Катиного акта. Три в вальсе четверти у такта; Четвертой Катенька всегда Готова быть. И вот тогда Я лег спиною на кровати, Позволив обнаженной Кате Чуть пососать, наверх залезть И на меня самой насесть. Она, обняв меня за спину, Прижалась крепко, и тогда Алеша смазал вазелином Свой член. Без малого труда Он ввел его Катюшке в зад. А Петр, такому делу рад, Раскрыв руками рот Катюшин, Ее взял голову за уши И стал тогда, немного сбоку, Свой пенис ей толкать за щеку. Когда до этого за час Катюшка разрядила нас, Она хотела нас заставить Подольше ей вторично вставить, И это Катьке удалось. Алешка прыгал в ней, как лось, Сама она Петра сосала, А снизу тазом поддавала. И я не