МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 10 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

рукой по моим обнаженным ягодицам, заставляя меня приступать к делу. О, что за сладкая агония греховных действий! Я должен был стоять прямо и смотреть вперед, но ни в коем случае не на «божественные формы Джейн», как выразилась Мюриэл.
К своему пущему стыду, я затем ощутил, как палец Мюриэл проник в мой задний проход, причинив мне необычные ощущения.
— Вперед, давай! Трудись хорошенько! — цыкнула она, и при¬нялась усиливать мои движения вперед и назад внутри «облегающей утробы» Джейн, сама же в это время следила за всем сверху и периодически властно двигала бедрами, если моих усилий ей казалось недостаточно. Ее палец ходил туда и сюда в моем анусе, заставляя мой погруженный пенис крепнуть еще силь¬нее. Больше того, она неумолимо считала мои движения. Помимо моей воли, помимо моего желания оставаться спокойным и отстраненным от всей развратности происходившего, скоро Природа, к тому же еще и порочно вдохновленная сжимающими движениями внутренностей Джейн, заявила о себе со всей силой.
Вот таким образом, моя неудача в следовании их похотливым же¬ланиям и указаниям оказалась абсолютной. На счет тридцать один, когда я на пределе своих усилий пытался сдержать собственные сперматические излияния, я все же беспомощно взорвался в ней, и тут же задрожал и затрясся с той же силой, с какой она впитывала мой извергающийся орган.
Услышав мои стоны и мурлыканье Джейн, Мюриэл извлекла свой палец и принялась сильно шлепать по моим ягодицам, приговаривая, — даже в то время, когда я извергал свое семя, — что я всего лишь ленивый, похотливый и совершенно эгоистичный трус, ко-торый неспособен удовлетворить желанную и жаждущую женщину так, как она того требует.
Ощущения, которые я поневоле испытал во время семяизвержения, оказались такими, что я умолял простить меня, хотя это и не облегчило тяжелых ударов, сыпавшихся на меня. «Это тебе, плохому, развратному мальчишке!» — приговаривала Мюриэл, пока Джейн высасывала из моего измученного члена последние капли, добавив, что я кончил много, но слишком рано.
На какую-то секунду страшного и непростительного желания, я восхотел было остаться в ней, но тут же был изгнан и когда она поднялась, меня бросили животом на кровать, и принялись пороть одной из моих же собственных подтяжек, пока я не заплакал. Я умолял, — да, именно умолял! — о прощении. О прощений, которого не дождался.
— Ты научишься! — подвела итог Мюриэл, наконец пере¬став мучать мои пылающие ягодицы, исполосованные ремнем.
— Он должен научиться, — послышался голос Джейн, надевающей, как я слышал, пан¬талоны, от которой мое пылающее лицо было скрыто. — У него отличный член, и он обильно кончает. Его можно до¬пустить обслуживать девочек, когда он будет к этому готов и научится контролировать себя, — добавила она следом.
— Он научится контролировать, мы проследим за этим, — сказала Мюриэл. Мне дали пинка и приказали натянуть панталоны. Я стоял перед этой развратной парой, дрожа, чувствуя слабость в спине, не в силах понять, о ком они говорят. Я сказал, что хочу умереть. Это были единственные слова, которые я смог произнести.
— Напротив, Филипп, тебя ведут к жизни, полной смысла. Такие самцы, как ты, милый, всего лишь довески к собственному члену. Именно твой детородный орган нужно научить вести себя хорошо и правильно исполнять свой долг, которого еще никогда не получала твоя жена. В будущем ты должен овладевать женщинами по два или три раза в день, и вести себя хорошо ради их удовлетворения. И ты будешь рабски внимать им, как сейчас внимаешь нам. Только попробуй ошибиться — и тебя будут пороть гораздо чаще. Ты сам всегда этого желал, и ты это знаешь...
— Я никогда... — начал было я, но на меня уже не обращали никакого внимания. Прошуршав юбками, они удалились и заперли за собой дверь, оставив меня в состоянии, которое даже Данте не смог бы описать на картинах своего Ада. Также и я, дожив до середины своих лет, оказался в темном лесу, откуда нет выхода (отсылка к поэме Данте Алигьери «Божественная комедия» — прим. переводчика).
Я напишу моей когда-то любимой женщине. Она моя единственная надежда. Попытаюсь тайком передать ей это письмо, но кто возьмется отправить его? Возможно, мне стоит попросить Роуз. Соверена должно хватить, чтобы она молчала об этом. Я попрошу Дейдр вернуться, и тогда мы восстановим порядок в этом доме. Я уверен, что она все поймет правильно. О Боже! Я забыл, что Мюриэл и Джейн теперь читают мой дневник. Я должен немедленно написать это письмо и найти удобный случай передать его Роуз. Я буду тверд, и не отрекусь ни от чего, написанного здесь, как бы меня не заставляли, хотя и твердо знаю, что мои уши будут снова гореть между их бедер.
Из дневника Мюриэл
Роуз, по-видимому, была ошарашена, когда вчера вечером Филипп незаметно сунул ей соверен (английская золотая монета, приравненная к фунту стерлингов — прим. переводчика). Она, конечно, решила, что от нее требуют оказать совершенно особые услуги, от чего, думаю, она бы не отказалась. Однако ей тоже еще нужно многому учиться. В данном случае ему всего-то было нужно, чтобы она отправила письмо Дейдр. Где-то через полчаса я уже протянула ему это письмо обратно, посоветовав самому сходить и отправить его. Он, естественно, смутился, придя в состояние, которое для него так подходит!
— Ты что, пленник в собственном доме? — издевалась я над ним. Я даже не попыталась вскрыть конверт, и никогда не стала бы делать этого. Теперь я знаю нашего Филиппа так хорошо, как никогда. Шаг за шагом он сваливается в ту самую безнадегу, — свойственную многим мужчинам, — которую сам же и желал все это время.
Две недели тому от него послышался бы какой-нибудь ответ, однако сейчас он просто пробормотал нечто невразумительное и поплелся назад, — без сомнения, страстно желая, чтобы я позвала его обратно. Я прочла последние записи в его дневнике. В последней строчке он выдает себя с головой, хотя сам этого не понимает. Теперь ему по-настоя¬щему хочется как раз того, что он притворяется презирать, ненавидеть и стыдиться. Недолго же он продержался! Когда он снова поднимался по лестнице, я указала ему на свою спальню, и он кротко вошел внутрь. Последовав за ним, я закрыла дверь и повернула в замке ключ. Здесь я иногда развлекаюсь сама, без Джейн.
Я сообщила ему, что собираюсь научить его маленьким трюкам — один щелчок пальцами будет указывать на мое требование быть отлизанной и что при этом необходимо уделить внимание той части моего тела, которую я отставлю. Два щелчка будет означать, что он должен будет удовлетворить меня своим членом, сообщим мне необходимое количество толчков. В его взгляде появился гораздо более голодный блеск, который я заметила, когда раздевалась перед его глазами, оставив на себе только полусапожки на каблуке и коричневые чулки с подвязками.
Движение моей руки заставило его встать на колени. Хм, этому он уже научился. Став над ним и расставив ноги, я подвела его так, чтобы он коснулся кончиком своего языка моей сладкой пещерки, которую он должен был вначале обнюхать. Я заметила, что движения его языка стали более энергичными — скользящими и круговыми, на манер обученной собачки, которых, как я однажды узнала, некоторые леди используют для этой же самой цели. Иногда я двигала животом, намеренно касаясь его носа.
— Быстрее! Ты ведешь свою госпожу к оргазму, — приказала я. Держа руки на бедрах, я дразнила себя, волнообразно двигая тазом так, что в один миг — когда приближался восхитительный кульминационный момент желания — его язык проникал в мою киску, а в следующий миг я отстранялась от него, оставляя в себе самый кончик. Агония удовольствия охватила меня спустя нескольких мгновений этого сладострастного упражнения. Схватив его за уши, я поднесла его рот к своим половым губкам и брызнула моим прекрасным соком любви на его язык, после чего развернулась, наклонилась вперед и заставила его так же по-рабски лизать свой задок, пока он не оказался хорошо увлажнен его слюной.
Чувство огромного удовлетворения охватило меня. Оставшись со мной наедине, Филипп оказался более умоляющим и, казалось, стремящимся угодить, чем если бы здесь присутствовала Джейн. Когда я снова повернулась к нему лицом, почувствовав приятную теплоту и влагу на попке, он склонил голову и остался стоять на коленях, сложив руки.
— Покажи своей госпоже, что у тебя сейчас есть для нее, — промурлыкала я.
Руки его забегали на пуговицах, стянули брюки вниз, а затем среди тонких батистовых панталон, — которых у него теперь три пары, хотя он, к сожалению, и не отметил этот факт в своем дневнике, — показался его крепко стоящий член.
— Ты хорошая собачка? — мягко спросила я, потому что поняла, что есть большой смысл в том, когда человек постоянно меняет тон своего голоса.
Филипп кивнул, но не поднял глаз, несмотря на всю прелесть моей набухшей киски. Я подразнила его еще больше, потерев подвязками по его носу, при этом схватив его за волосы и удерживая голову вверх. Признаюсь, мне очень хотелось лечь на спину, и дать ему возможность насадить меня, но зачастую лучше держать его член в напряжении. Я намерена хорошо с ним поработать и считаю, что не за горами день, когда его член может быть с полезностью введен в более молодые киски. По крайней мере, на данный момент его можно считать домашним жеребцом. Я хочу, чтобы это было именно так.
— Теперь ты можешь идти, — сказала я ему. Он почти не скрывал своего разочарования. Я заставила его повернуться и ползти на четвереньках к двери и снова одеться, прежде чем я предложила ему подняться и отпустила его. Его ночь должна была стать одной из тех желанных, о которой он никогда не признается.