О неоспоримой пользе чтения (Из цикла «Байки бывалого электрика»)

это квитанции принесли, - ответила ее дочь, тщетно стараясь выпнуть мою ногу.
- Здравствуйте! – специально громко поздоровался я. – Это я – ваш сосед.
- Дочка, что же ты не пропускаешь его? Вчера так мило поговорили.
- Мама! – в сердцах воскликнула дочь, но тут же осеклась, опустив глаза.
- Чего «мама»?
- Ничего, - тихо, будто в пустоту, ответила дочь, пропуская меня.
Но так просто она не сдалась. Ее мама еще не уснула, как дочь вдруг заявила:
- Ему пора уходить. Он торопится.
- Никуда я не тороплюсь, - с удивленным видом ответил я.
- Дочка, ты чего, в самом деле? – мать с недоумением смотрела на дочь.
Выйдя вместе с той, что «дочка», из комнаты старушки, плотно прикрыв за собой дверь, я тут же беспардонно принялся лапать ее.
Все повторилось.
- Боже мой! Какая я дура! – лежа голая на кровати с раздвинутыми ногами, глядя в потолок, ни с того, ни с сего, вдруг выдала женщина.
Не знаю, не уверен, правильно ли я ее понял, но, если это именно то, что я думаю, только в этот вечер дурой она была еще два раза. Я уже ничего не говорю про последующие вечера. Да, я стал захаживать к ним чуть ли не каждый вечер. Сидим, разговариваем, дождемся, когда ее мама уснет, тихо встанем, свет погасим и перебираемся в ее комнату. Вскоре, лишь размеренное тихое поскрипывание кровати выдает, чем мы там занимаемся. То ли женщина вошла во вкус, то ли смирилась со своей участью. А может быть и то, и это. Хрен их поймешь!
Только забавно было наблюдать, как она еще какое-то время, смущаясь, выключала свет в комнате, чтобы раздеться, и спешила быстрее нырнуть под одеяло, да так, чтобы видна была только одна голова. Поначалу, все это добавляло некоторой пикантности нашим встречам и еще сильнее заводило меня. Так обычно заканчивались наши литературные посиделки.
Однажды ночью я проснулся – бабу надо. Член стоит – и все тут! Так напряжен – кажется, вот-вот лопнет. Темно. Подумалось сразу про соседку, что, буквально, за стенкой спит. Только вот удобно ли? Натянув треники, с обнаженным торсом я вышел на подъездную площадку и направился к их двери. Я тихо постучал в дверь, потом еще раз… Через несколько минут за дверью мне послышался какой-то шорох. Соседка, увидев меня в глазок, не включая свет, приоткрыла дверь, высунув голову с распущенными волосами.
- Тебе чего? – близоруко щурясь от света, сонным голосом спросила она.
- Дело хорошее есть, - прошептал я и, толкнув дверь, оказался в неосвещенной прихожей. Она была босиком в одной сорочке.
- Ты с ума сошел? Какое дело!? Три часа ночи!
- Для этого дела время как раз самое подходящее! – сказал я, и тут же начал обнимать и лапать ее, увлекая в комнату.
Странный народ - женщины! Если я не заходил к ним день-другой, то она с оттенком ревности интересовалась, где я пропадал и почему не приходил. Почему я должен перед ней отчитываться? Она мне кто? Жена? Поэтому каждый раз, оказавшись наедине с ней, я просто закрывал ей рот поцелуем и, ничего не объясняя, увлекал на кровать, где каждый раз сполна брал свое.
Пришло время – ушла из жизни мать-старушка. Ничем не болела – просто одним утром не проснулась и все. Дочь очень тяжело переживала утрату. Я, конечно, как умел, утешал соседку. Не раз она утешение находила подо мной. Утешившись, она засыпала.
Но, как часто в жизни бывает, пока старики живы, о них особо не вспоминают. А тут сразу нарисовался родственник и начал права качать:
- Ты чего здесь ошиваешься? Ты кого клеишь, козел?
Я хотел было разок подрихтовать ему фейс за козла, приложив об стенку, но потом передумал, подумав: «А зачем? Пущай живет!». Тем более, хотя соседка и просила меня очень, чтобы я не оставлял ее одну, но, в самом деле, не до скончания же дней мне теперь торчать возле нее. Пора и честь знать! Мы в ответе за тех, кого приручили? Думается, не тот случай.
И уже, правда, после того, как съехал с той съемной квартиры, я еще раз, приличия ради, навестил женщину. Мы с ней хорошо поговорили, я душевно оттянулся с ней в последний раз и исчез навсегда из ее жизни.

12