Дочки-матери. Главы 15—17 - читать порно рассказ онлайн бесплатно

ковыряния ножичком в червивых корнеплодах настраивал его на лирический лад. Как много можно передумать, срезая обычную кожуру. Кухонная дверь скрипнула, от неожиданности у Андрея отвисла челюсть. Настя Корчагина пугливой кошечкой стояла в дверном проёме, опустив глаза, переминаясь с ноги на ногу. — Настя? — он растерялся. — А ты почему со всеми не поехала? — Кто-то же должен остаться, чтобы картошки начистить, — она закусила нижнюю губку. — Так я бы сам и справился. — Вам уже и помочь нельзя? — она подняла глазки. — Можно, конечно. Садись. Сейчас я помою ещё и начнём чистить. Он достал новую кастрюлю, насыпал туда немного картошки, тщательно промыл её. Ему и в голову не могло прийти, что Настя захочет остаться. Теперь он даже не сомневался, что им предстоит серьёзный интимный разговор. Они уселись друг напротив друга, принялись срезать кожуру. Настя вела полосу медленно, снимая тонкий слой. Андрей рубил нервно, ломтями, оставляя ровные плоскости. — Знаешь, я хотел извиниться перед тобой за вчерашнее, — сказал он вполголоса, когда давящая тишина подействовала удручающе. — За что именно? — Настя с вялым безразличием вырезала глазки. — Ну там, в кустах. — И что в кустах? — она даже головы не подняла. — Я подумал, может, ты сердишься на меня. — За что? — она бросила на него короткий взгляд. — Нет, ты всё-таки сердишься, — он криво усмехнулся. — Объясните, сначала, за что я должна на вас сердиться, — её голос поднялся на пол октавы, обнажая обиду. Андрей тяжело вздохнул, нахмурился. Он надеялся получить прощение, вместо этого загнал себя в ещё больший тупик. Болезне нная пауза вновь зависла между ними. — Ну зачем ты так? — ласково произнёс он наконец. — Мы же взрослые люди. Могли бы уже помириться по-человечески. Я ведь тебя ни в чём не виню. — А что, я должна чувствовать себя виноватой? — она опять бросила на него короткий взгляд, в этот раз полный презрения. Андрей внутренне сжался. — Нет, конечно. Но могла бы извиниться хотя бы, — он почесал щетину на щеке ручкой ножа. — За что? — Настя остановилась. Срезала сразу большой кусок. — Ну, за то, что подсматривала за мной, — он посмотрел на неё из-подо лба. Она швырнула не дочищенную картофелину в кастрюлю. — А с чего вы взяли, что я подсматривала? — подняла на него ясные глазки. Андрей боялся смотреть на неё прямо. — Ну хорошо, я ещё и плохо о тебе подумал. Прости меня, пожалуйста, — пробурчал он, выдавливая из себя улыбочку. Вышло паршиво. Она зависла в мыслях, затем подхватила картофелину и произнесла обиженным тихим голосом: — Никогда не думайте обо мне плохо. — Я неправильно выразился, — поспешил Андрей. — Я вообще человек простой и оттого немного грубый. — Оно и видно, — опять те же нотки обиды в её голосе. — Знаешь, был бы я помоложе, ну или ты постарше, и если бы мы не были с тобой в родственных связях... Он остановился, воздух заполнял его лёгкие. Он не знал, как закончить фразу. Уж слишком яркая фантазия витала в голове. — То что? — подтолкнула Настя. Андрей жевал губы. Наконец, улыбаясь, как провинившийся юноша, хмыкнул и сказал не своим театральным голосом: — Я бы влюбился в тебя по уши. Вот честно скажу, ты мне чем-то жену в молодости напоминаешь. Такая же обидчивая и ранимая, как цветок. Так что давай жить дружно, и не будем больше ссориться. Я к тебе очень хорошо отношусь. Он вздохнул с облегчением, выдавив из себя эти слова. Теперь он открыто смотрел на неё, излучая формальную доброжелательность. — Так вот, значит, что вам мешает влюбиться, — Настя хитро улыбалась, продолжая чистить картошку. — Возраст и родственные связи? — Просто я хочу сказать, что я тебя уважаю и ты мне нравишься как человек, и я никогда ничего плохого про тебя не подумаю. Настя улыбалась. — Спасибо, — произнесла она тихо. — Это очень мило, — облизнула губки. — Забудем про то, что случилось? — он вернулся к картошке. — Что случилось? — она опять нахмурилась. — Ну вот ты опять за своё, — его руки невольно опустились в кастрюлю. Они продолжили чистить в тишине, каждый думая о своём. Андрей сожалел, что начал этот дурацкий разговор. Возможно, Настя и не хотела вспоминать, а он настоял. «Сам напросился. Дурак!» — корил он себя. — Да, я мастурбировала в кустах. И что теперь? Мне уже и помастурбировать нельзя? — сказала Настя, не поднимая глаз. Её голос с хрипцой ломался, а пальчики слегка подрагивали. — Можно, конечно. Я ж про это и говорю, — Андрей оживился. Сердце забилось быстрее, кровь прилила к лицу. — А ещё я подсматривала за вами и мастурбировала одновременно. Я плохая, да? — она подняла на него грустные глаза. — Нет, почему. Это нормально для твоего возраста, — он попытался скрыть нарастающее смущение глупой улыбкой. — Опять вы со своим возрастом! А для вашего возраста тогда что нормально? — она хмурилась. Он видел это краем глаза. «Какая же она красивая, — думал он, мысленно кусая локти. — И я — остолоп!» — Вот вы говорите, что влюбились бы в меня, если бы не возраст. А я, может, уже влюбилась в вас и не думаю о возрасте и родственных связях, и не стесняюсь говорить вам об этом, — её голос дрожал, становился громче и ярче с каждым словом, будто она гвозди вбивала. — А вы просто трус! Так и будете думать про свой возраст, пока не умрёте от старости. Один в холодной постели, — её глаза метали искры. Он встретился с этими глазами на короткое мгновение и тут же понурил голову. Что он мог возразить? Настя подскочила, как ужаленная, и бросилась к двери. Он лишь услыхал, как застучали её пяточки на лестнице. — Настя, постой! — бросил он вслед. Но было поздно, она хлопнула дверью наверху, а он остался сидеть с не дочищенной картофелиной в грязных пальцах. «Трус! Вот уж верно подмечено», — думал он, приходя в себя. Медленно отложив ножик, он обмыл руки в раковине и тяжёлой поступью вышел из кухни. Деревянная лестница под ногами заскрипела, выдавая намерения. «Что я теперь ей скажу? — думал он, поднимаясь наверх. — Что я трус? Да что тут теперь скажешь». Дверь, ведущая в комнату девочек, была приоткрыта. Постучав легонько, он заглянул внутрь. Настя лежала на кровати, свернувшись калачиком, лицом к стене. Тонкое покрывало выделяло контуры её бёдер, изгибы ягодиц и плеч. — Настя, Настюш, — жалобно произнёс он. Корчагина не шелохнулась. Казалось, всё её тело сжалось от его слов, будто от болезненных ударов. Солнцев чувствовал себя виноватым и одновременно счастливым. Красавица Настя призналась в любви. То, чего ему не хватало в жизни, свершилось столь нелепым образом. Ему хотелось утешить девочку, признаться во взаимной симпатии. Не мог же он рассказать ей, что тоже мастурбировал накануне, представляя себя с ней. Он не делал этого со времён царя Гороха, а тут не удержался. Подойдя к кровати, он сел на край и аккуратно положил руку на Настино плечо. — Прости меня, — шептал он, ведя рукой по спине. — Я тоже тебя люблю. Он хотел добавить, что по ряду известных причин они не могут быть вместе, но Настя опередила его. Повернувшись, она улыбнулась тоскливо, встречаясь с ним взглядом. Её нежное заплаканное личико распухло от слёз, мешочки под глазами подрагивали, уголки губ опустились. — Тогда поцелуйте меня, — сказала она сипящим голоском, приоткрывая губки. Её воспалённый взгляд следил за мимикой на его лице. Он не мог отказать, лишь поцелуй в щёчку вернул бы их к прежним отношениям. Склонившись, он направил губы в сторону щеки. В этот момент Настя и поймала его, нежно присосавшись, втянув рот в танец любви. Он попытался вырваться, но она уже обвила его шею руками, крепко держала пальцы, сплетённые в замок. Тёмная безумная страсть, вулканом клокочущую, прорывалась лавой похоти наружу. Ладони Солнцева скользнули под покрывало, под маечку, накрыли Настины грудки. Красивые упругие холмики с твёрдыми шишечками сосков заиграли на пальцах. Он скользил дальше, обхватывая горячее тело, извивающееся под ним. Легко запустил руки под поясницу, мягкие бёдра разошлись параболами, косточки таза и резинка трусиков, натянутая между ними, заиграли на подушечках пальцев, намекая на пышущее жаром естество внизу. Он терял голову, улетал в мечту, дразнившую его со вчерашнего дня. Нырнув с головой на мягкую грудь, он полностью обхватил соски, вытянул их губами. Они быстро налились бледно-лиловой припухлостью. Настя стягивала с него рубаху. Откинув покрывало, расстегнула пуговку на поясе. Андрей потянул разъехавшиеся молнией шортики, и девушка осталась лежать перед ним в белых трусиках и маечке, закатанной к шее. Его грубые ладони неслись дальше, по животику, спускались к талии, нащупывали ягодицы, стремились вверх к упругим холмам грудок, которые он так тщательно прихорашивал языком. Его желание, выраженное в железной эрекции, оставалось скрытым под джинсами. Он до конца надеялся, что дело так и закончится интимными поглаживаниями, но Настя опять опередила его. Скользнув рукой к прикроватной тумбочке, выудила квадратик презерватива из верхнего выдвижного ящика. Вложила ему в ладонь колючую по краям пластиковую упаковку, плотно складывая его толстые пальцы, словно чёрную метку передала. «Мяч на твоей стороне! — говорил её жест. — Не ударь в грязь лицом». Он понял по её закрытым глазам, что она не хочет знать, что происходит внизу, не хочет принимать участие в надевании резинки. Всё должно быть естественным и безопасным. Его движения соответствовали ожиданиям. Настя, прикрывая веки, облизывала губы. Её ножки раскрылись, обнажая широкую поверхность таза. Углубление под выпуклым лобком таило складочку, хорошо просматриваемому сквозь тонкую ткань трусиков. Андрей плавными движениями тигра, наполненными любовью и вниманием, стянул с Насти трусики. Её цветок, слегка приоткрытый розовой мякотью, с восторгом отозвался на поглаживание пальцем. Настя выгибалась в пояснице, страдая от томления. Она сложила ножки коленками в стороны, подтянула пяточки вверх, раскрываясь ему навстречу во всей красе. Её киска была тщательно выбрита за исключением курчавого чёрного треугольника на покатом лобке. Андрей не выдержал и приложился ртом к розовой щели. Как давно он не ласкал женский клитор. Его язык полностью накрыл сочащуюся нежную грушу,