Психотест #01. Показать свою похоть - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Беспомощной и неспособной получить от кого-либо помощь. — Голос ещё некоторое время помолчал. — Испытать ощущение власти, зная, что лишь я один могу освободить её. В динамиках на миг послышалось шумное дыхание. — Когда ты их наденешь, я скажу тебе, как их снять. Если ты сама будешь этого хотеть. Голос ещё немного помолчал. — Даю слово. Катя помедлила. В голове её шёл отчаянный поиск отговорок и способов увильнуть. — А если разорвётся коннект? — нервно спросила она. — Поломается что-нибудь у провайдера и... — Тогда я скину тебе SМS-кой описание секретного способа снятия наручников, — нетерпеливо проговорил собеседник. — Твой номер телефона мне известен. Катя всё ещё медлила. — Ну же. Голос собеседника вновь стал мягче мягкого. Парадоксальным образом выразив этим возросший градус угрозы. — Смелее. А если не хочешь — не буду заставлять или угрожать. Просто промолчу по поводу средства для снятия нанесённых маркером надписей, оно, кстати, не продаётся в обыкновенных технических магазинах. Подумай, как удивлены будут родители, увидев свою девочку в таких надписях — правда, на лице и ладонях у тебя рисунки довольно невинные, но, увидев их, они обязательно захотят осмотреть твоё тело целиком. На лице и кистях рук Фэйли были нарисованы черви и буби, символы карточных мастей. Причём рисунки эти цепочкой уходили от кистей рук почти к самым локтям — и от лица к основанию шеи. Намекающе. — Время идёт, — многозначительно подчеркнул голос. Кинув взгляд на часы и поняв, что выбора у неё на самом деле — как и всегда — нет, Фэйли потянулась за наручниками. — Не так, — одёрнул её собеседник. — За спиной. Запылав, встала спиной к веб-камере и, неловко полуобернувшись назад, принялась возиться с металлическими застёгивающимися обручами. В голове у неё молнией в очередной по счёту раз промелькнула мысль, что она уже почти не ощущает стыда, стоя голая перед незнакомым интернетчиком-извращенцем, — если же что и чувствует в данную секунду, то скорее в связи с дополнительными действиями, каковые тот приказывает исполнять. Сильно же она пала за последний месяц? Ощутив от этой мысли вспышку непрошеного и совершенно непроизвольного возбуждения, Катя сдвинула бёдра. Разозлившись на себя за это, сосредоточилась на серебристых дужках наручников и одновременно сомкнула их. С щелчком. — Поймана, — торжественно констатировал голос. В интонациях его прозвучало нечто, что совсем не понравилось Фэйли. Катя рефлекторно дёрнула руками — пытаясь не то высвободить их, не то хотя бы вернуть их к привычному положению у пояса — не вышло. Наручники крепко сковывали кисти её рук сзади. Надёжно. Только сейчас Фэйли по-настоящему поняла, насколько она беспомощна и насколько фатальна та ситуация, в которой она не без собственной воли оказалась. Стоя в собственной комнате абсолютно голая, едва ли способная даже одеться со скованными за спиной руками, исписанная с головы до ног непристойными надписями вроде «Я шлюха», «Возьмите меня сзади», «Лизать — здесь», «Кончать — сюда», «Порви мою целочку», «Мой ротик любит сосать сладкие сахарные петушки», «Тут — место для шоколадных батончиков», «Изнасилуй меня Sniскеrs ом!» — и другими, гораздо более заковыристого и отчасти даже матерного рода, которые её собеседник, строя из себя интеллигента, не надиктовывал вслух, а просто дал Фэйли списать с отдельного текстового файла, — внешне она представляла собой просто пиршество взгляда для любого начинающего извращенца. Сделать же она теперь ничего не могла. Совсем. Волны липкого ужаса прошли по её телу. — Знаешь, Фэйли, — размеренно проговорил голос, — ты просто удивительное создание. Знаешь, какая черта в тебе заслуживает наибольшего удивления и, пожалуй что, даже восхищения? Катя Щеглова, естественно, предпочла смолчать. Тяжело дыша, переминаясь с ноги на ногу и почти пошатываясь. — Твоё доверие. — Голос сделал паузу. — Вот так вот, на слово, поверить совершенно незнакомому тебе человеку, что у наручников есть секрет, которого абсолютно не видно с первого взгляда. Раздеться догола, привести себя в целиком нелицепристойный вид — и это часа за полтора до прихода родителей! — да ещё и сковать себя, обеспечив родственникам зрелище, которое не забывается. Ты уверена, что ведёшь себя как подобает хорошей девочке? Голос был мягок. Голос выражал вежливую грусть и заботу. Голос попросту издевался над Фэйли. С каждым новым произносимым им словом ещё одна волна липкого ужаса прокатывалась кольцом по всему её телу. К концу его неспешного медоточивого диалога в глазах у Кати выступили слёзы. Словно у маленькой девочки — каковой она, впрочем, до некоторой степени и являлась. Послышалось прицокивание языком. — Нет, — вздохнул голос, — какая ты всё-таки красивая девчонка. Особенно сейчас, с перепуганным, раскрасневшимся лицом, горящим от стыда и возбуждения. Даже жаль, что сейчас придётся тебя оставить. Что ж, желаю удачи — она тебе пригодится. На том конце линии послышались звуки сдвигаемой мебели, обычно предшествовавшие разъединению канала. Катю будто ошпарило поземкой из сухого льда. — Нет!!. — Начисто забыв свой некогда данный себе гордый зарок ни за что не унижаться перед Шантажистом и выполнять его непристойные требования с по возможности достойным видом, она упала на колени перед ещё работающей веб-камерой. — Пожалуйста!! Не надо... В глазах её стоял туман. На другом конце линии некоторое время царило молчание. Однако веб-камера, судя по огоньку над ней, не отключалась. — Что ж, — судя по голосу, собеседник вздохнул. И как будто о чём-то призадумался. — Ты действительно так сильно хочешь узнать секрет этих наручников? Фэйли вскинула голову. Убитая было надежда стала оживать. Секрет всё-таки существует? — Да. — Ты готова на всё, чтобы узнать его? — Голос на этот раз звучал так, словно экзаменовал её. Катя яростно кивнула. — Если не ошибаюсь, — неспешно проговорил собеседник, явно наслаждаясь звучанием каждого своего слова, — ваша квартира содержит в себе раритет экзотического рода, попавшийся мне на глаза на одной из сделанных тобою по моей просьбе фотографий. Вертикальную вешалку в виде столбика высотою чуть ниже человеческого роста, сверху украшенного обручем с выступами для одежды и шляп. Вешалка эта по-прежнему у нас есть? Пряча глаза, Фэйли снова кивнула. Не смея кинуть взгляд на часы, вообще не решаясь отвести сейчас глаза от веб-камеры — но, каж ется, физически ощущая неумолимый бег времени. — Будь ласкова, принеси её сюда. Катя развернулась к двери. Осознав, что открыть её со скованными за спиной руками так просто едва ли удастся, повернулась было к двери спиной — думая присесть и таким образом дотянуться руками до дверной ручки — но сообразила, сколь двусмысленно и маняще будет выглядеть в этом случае её поза. Избрав иной вариант, Катя вновь развернулась к двери лицом и полуприсела, надавив на дверную ручку подбородком — и вспыхнула, запоздало осознав, что попка её сейчас выглядит бесстыдно оттопыренной почти в самый объектив камеры, что, в сочетании со скованными наручниками руками, должно производить самое распутное впечатление: примерно как откровенное предложение рабыней себя. Поделать с этим, однако, было уже ничего нельзя. Кроме того, стоит ли ей теперь стесняться подобных мелочей — теперь, после всех этих постыдных извращённых Заданий и находясь ныне во столь безвыходном положении? Сказав себе так, Фэйли выскользнула в коридор. Протащить по нему проклятую вешалку, пусть даже сбросив с оной предварительно всю болтавшуюся на ней одежду вместе с головными уборами, было занятием не из лёгких. Кате пришлось-таки сильно вытянуться вперёд, стоя при этом лицом к рассматривающей её из комнаты веб-камере и стискивая позади кистями рук водружённый на спину наподобие черепашьего панциря деревянный столбик. Шумно дыша от напряжения, Фэйли развернулась в очередной раз и установила вешалку посреди комнаты перед веб-камерой. Подойдя к дверному проёму, зачем-то захлопнула ногой дверь. Хотя если родители вдруг вернутся с работы раньше обычного — несколько секунд промедления её не спасут. — Ну? — Испуг сдавил сердце девчонки; собеседник не издавал ни звука со своего конца линии. Что, если он куда-то ушёл? — Что теперь делать?.. Голос Фэйли невольно спал. — Мм. — Кажется, собеседник был открыто доволен ситуацией. Включая и испуг Кати. — Поставь-ка вешалку поближе к окну. Камеру тоже расположи так, чтобы этот край комнаты легко поддавался обзору. Обмирая, послушно передвинула вешалку. Слова «поближе к окну» вызывали у неё только одну, но весьма неприятную ассоциацию. Шторы, несмотря на ясный день, были сейчас плотно задёрнуты — что и неудивительно, учитывая характер происходившего за ними. Освещение же, позволяющее собеседнику достаточно хорошо рассмотреть её через веб-камеру, обеспечивалось люстрой. — Отодвинь штору. Катя кинула испуганный взгляд в объектив камеры. — Ты не расслышала? — недоумённо уточнил голос. — Я сказал: «Отодвинь штору». Раскрой шторы целиком. Полуобернувшись, она вытянула было скованные наручниками руки к лиловым узорчатым занавескам. Вытянула и тут же отдёрнула. Однажды она уже выставила себя на всеобщее обозрение подобным образом. Тогда, однако, Катя Щеглова находилась едва ли не на пике возбуждения и тогда стояло более позднее время суток — что, предположительно, означало меньшее количество наблюдателей. Кроме того, длилось это лишь несколько секунд. Но был ли у неё выбор?.. — Кажется, ты говорила, что готова на всё, — произнёс голос. Будто бы не уговаривая её и не угрожая ей. Даже не упрекая. Нерешительно потянув за край лиловых гардин, Катя раздвинула занавески. Глазам её предстали частично освещённые окна дома напротив и весенняя улица; внизу несколько парней возле зелёного автомобиля на явно повышенных тонах обсуждали что-то между собой. К щекам прилила кровь. Запоздало мелькнула молнией мысль, что можно было бы по крайней мере выключить свет. Впрочем, Шантажист наверняка не позволил бы ей этого. — Тебе нравится эта вешалка? — неожиданный вопрос собеседника вырвал Фэйли из невесёлых раздумий. Она смогла лишь недоумённо кивнуть. — Ты любишь её?.. — уточнил