Психотерапия проблемного пубертатника - читать порно рассказ онлайн бесплатно

некстати она сама ощутила голод. — Уже десять утра, Кир, — пытаясь отвлечься от гастрономической темы, перемотала время вперёд Инессе. — Что ты видишь вокруг?... Веки Кирилла дрогнули и чуть сжались, словно под приливом солнечного света. — Парк, — выдохнул он. — Рядом стоят две карусели. Одна напоминает катапульту, а другая детский волчок... Что ж, в этих воспоминаниях, по крайней мере, нет ничего неприличного. Тем не менее Инессе, ощущая лёгкое неудовольствие, переместила пациента во времени ещё на час вперёд. Затем — ещё на один час. Чуть позже — на час с половиной. Что она рассчитывает найти? Если её целью является поиск скрытых причин и узлов нежелательного школьного поведения, то стоило бы перенести пациента поближе к учебным дням. Хотя она не столь уж опытный гипнотерапевт, так что, быть может, лучше потренироваться сперва на уже доступных временных интервалах? — Сейчас семь часов вечера, Кирилл, — сказала она. Решив сразу перескочить приличный кусок суток — как ввиду предчувствуемого однообразия ожидаемых событий, так и ввиду приходившейся как раз на этот кусок первой встречи пациента с Инессе. — Семь часов и тридцать четыре минуты. Почему бы не проверить теорию, по которой человек на неосознанном уровне всегда с высочайшей точностью ощущает время? — Что тебя окружает?... — задала она вопрос. Дыхание Кирилла слегка участилось. — Комната. С подобного рода многоречивостью парень мог бы быть принят за своего в Лаконии. — Твоя комната, Кир? — сделала голос чуть вкрадчивее Инессе. — Да... Нет, его дыхание определённо стало сбивчивым. Руки, лежавшие на подлокотниках кресла, задрожали странно знакомой дрожью. Психолог облизнула губы. Почему они, так же как и горло, вновь пересохли у неё? «Ты же профессионал, Инессе. Ты знаешь, как всё это тривиально и примитивно. Да, в этой возможности — которая отчасти сродни подглядыванию — есть нечто фривольное и дразнящее, особенно для тебя с твоей неуравновешенной личной жизнью, но не следует вводить свои проблемы в рабочий кабинет». Она облизнула губы снова. — Что ты делаешь, Кирилл? — спросила она. И тут же закусила губу. Она всё равно задала этот вопрос — который не должна была задавать. Парень, впрочем, не торопился отвечать. Руки его меж тем, словно следуя заученной памяти мышц, сползли вниз с подлокотников кресла... — О чём ты думаешь, Кирилл? — чуть мягче поинтересовалась Инессе. Такая формулировка едва ли войдёт в противоречие с подростковыми комплексами сильнее, чем всё сказанное до этого. В конце концов, на предыдущем сеансе он ведь уже описывал свои грёзы? — О... — Голос Кирилла осёкся, дыхание тоже прервалось — на миг. — Я... думаю о... Веки его задрожали, грозя нарушением транса. — Тебе ведь хотелось бы сейчас лимонного мороженого, не правда ли, Кир? — наполнила свой голос до предела сладостью и благоуханием Инессе. Что угодно, лишь бы увести мысли пациента от опасной темы. — Ощутить его кислинку и холод на языке. Насладиться неспешным скольжением его капелек по горлу... Дыхание Кирилла замедлилось, став размеренным. Через соединяющую их ниточку незримой связи — которую науке трудно объяснить — она чувствовала, что пациент всё ещё в трансе. Но что же тогда минуту назад чуть не прервало его, почти возвратив Кирилла к реальности? Инессе окатило душем леденящей догадки. — Ты слышишь мой голос, Кирилл, — как можно мягче и как можно глуше произнесла она. — Голос, исходящий неизвестно откуда. Голос, ведущий неизвестно куда. Голос обволакивает тебя, укрывает слоями тёплого одеяла, дарует покой. Ты не знаешь, кто я и из каких пространств говорю с тобой. Ты хочешь лишь слушать меня и тонуть в ласковом озере моей речи, погружаясь всё глубже и глубже... Несколько мгновений она помолчала, прислушиваясь к почти неуловимому дыханию парня. — Сейчас двадцать третье марта две тысячи четырнадцатого года, девятнадцать часов тридцать четыре минуты, — тихо шепнула психолог. Дабы вспомнить нужное время, ей потребовалось усилие. — О чём ты сейчас думаешь, Кир? О чём мечтаешь? В гулкой тишине чётко раздался звук сглатываемой слюны — и это была не слюна хозяйки кабинета. — Об... Инессе... — краснея, выдохнул Кирилл. Пальцы его вцепились в кожу кресла. Брови её взметнулись. — О твоём психологе? — Кажется, голос её ещё никогда не был таким бархатным. — Тебе она нравится? Благодаря проведённому минутой ранее внушению субъект в кресле напротив даже смутно не воспринимал сейчас свою собеседницу как психолога Инессе. — Д-да, — приоткрыв и вновь закрыв рот несколько раз, прежде чем решиться с ответом, выдавил он. — Что именно в ней больше всего привлекает твоё внимание, Кирилл? — Интонации голоса Инессе оставались такими же нежными, а речь — неторопливой. — Опиши свои фантазии о ней... расслабленно, не спеша. Конечно же, она не думала, что озабоченного тинейджера пред ней могло заинтересовать её чувство юмора, ум или, к примеру, начитанность Юнгом, книги коего стоят на полочке у неё в кабинете? — Меня сводят с ума... её колени, — все ещё покрытый краской и тяжело дышащий, признался Кирилл. — Её тонкие, слегка поблескивающие золотые колготки... вызывают безумную жажду коснуться их. Так хочется, чтобы она... чуть сдвинула выше край платья... От сардонично-ледяного философа, осаждавшего её вчера едкими вопросами и напрочь невосприимчивого к её чарам, не осталось ничего. В кресле напротив поёрзывал вспотевший от похоти Кирилл, пальцы которого всё ещё стискивали из последних сил кожу подлокотников, но периодически смещаясь на миг ниже. — Не стесняйся, Кир, — психолог мягко понизила голос. — Ты в своей комнате, ты совершенно один и ты вполне можешь дать волю рукам. Ладони тинейджера окончательно соскользнули вниз с чёрно-бордовых подлокотников. — Скажи, — тихо шепнула Инессе, — что бы тебе хотелось... чтобы она... сделала? Просто для примера... Вызови на волю легионы образов... Несколько мгновений пациент молчал, и лишь крупная дрожь его рук — то стискивающих пальцы едва ли не до боли, то расслабляющихся вновь — говорила о бурной работе воображения. — В-вытянула... ногу, — отрывисто выдохнул он. — Например, во время одного из своих психотестов... Когда я расставляю галочки в квадратиках, вытянула вперёд свою ногу, обтянутую тканью колгот... и опустила белый каблучок... прямо мне на промежность. Чуть-чуть поиграла им... м-мешая заполнять тест... Пытаясь подать голос, Инессе не без удивления ощутила комок у себя в горле. С чего бы вдруг? — А потом? — кашлянув, спросила она. — Строго удивилась моему состоянию брюк. — Кажется, Кирилл едва дышал. — Велела мне переодеть их, прежде чем возвращаться к тесту... а поскольку сменной одежды здесь нет, просто снять с себя... брюки и бельё... целиком... Ещё некоторое время в кабинете царило молчание. Инессе поймала себя на том, что почти не дышит сама. — И ты бы сделал это, Кирилл? — Она наполнила свой шёлковый голос нотками лёгкого — едва-едва уловимого — удивления. — Ты бы подчинился? — Да, — единым выдохом вылетело из лёгких пациента. Инессе помолчала ещё немного, чувствуя, как кровь начинает ритмично постукивать в её висках. Кажется, она собиралась задать ему какой-то вопрос. Что-то, касающееся авторитарного подхода? — Скажи, Кир, — она неловко сглотнула слюну, — тебе ведь нравится подчиняться? Тебе... — психолог минуту помедлила, — приятно, когда девушка отдает тебе приказ? Вынуждает... совершить нечто постыдное? Последние слова она едва ли не прошептала. — Оч-чень, — после паузы выдохнул Кирилл. Чем была вызвана пауза — гипнотической заторможенностью, смущением или пониманием отсутствия подобных ситуаций в своей реальной жизни? Может ли сказать, что любит ананасы, человек, который денно и нощно мечтает о них, но реально не пробовал ни одного? Как Инессе ни старалась, ей не удавалось собрать мысли в единое целое. Неужели ей остаётся теперь лишь только плыть по течению? — Ты часто фантазируешь об этом, Кирилл? — Ладони психотерапевта почему-то вспотели. Неловко отерев их о платье, она обнаружила, что край подола при этом слегка фривольно задрался, но не стала его поправлять. — Расскажи об... об этих фантазиях. Тех оказалось немало. Настолько немало, что психолог, хотя и почти утратив от наплыва чувств счёт времени, пару раз всё же кидала опасливый взгляд на часы. Они были по-детски бесхитростны, но в то же время чем-то неуловимо дики, то рождая у Инессе лёгкое смущение и дурноту, то вызывая нелепую усмешку, то побуждая снова скрестить колени. Фантазия о проходящих мимо балкона девушках, обманом выманивающих у тогда ещё маленького мальчика бинокль, затем соглашающихся вернуть его лишь в обмен на возможность подержать брюки, но в итоге оставляющих мальчика без нижней одежды вообще и со смехом заставляющих его выполнять прямо на балконе всякие непристойные вещи. Фантазия времён первой школьной линейки — о первоклассницах, пользующихся наивностью едва-едва пошедшего в школу пацанёнка и убеждающих его в обязательной необходимости совершить посреди класса нечто не вполне обычное. Фантазия странная и гастрономическая, с виду куда более поздняя, где пара загадочно хихикающих одноклассниц, зачем-то касаясь коленок друг друга бананами и иными элементами школьного завтрака, как бы с деланной неохотой соглашаются вовлечь Кирилла в свою игру — по ходу чего ласковые пальчики Лины, одной из одноклассниц, медленно и скользко размазывают его же творожный сырок и апельсиновый йогурт по изнанке его белья, заставляя Кирилла чуть ли не умереть от блаженства, но в то же время вынуждая его проходить в грязных штанах весь остаток дня под насмешливыми взглядами школьниц. Фантазия чуть менее дикая, но не менее бредовая, о сверстнице Оксане — на этом повороте сюжета Кирилл неизменно краснел — чья нежная ладошка также ухитряется в разгар написания школьного сочинения проникнуть Кириллу прямиком между ног, после чего сладкий шепоток доносит до него условия ультиматума: если он хочет, чтобы неземное наслаждение продолжалось, не прекращаясь ни на минуту, пусть напишет об этом прямо сейчас в сочинении — о своих невысказанных пожеланиях в адрес одноклассницы Оксаны и её руки. — И ты бы написал