Ни ног, ни рук и ничего другого, не было видно.
– Он уже ванну принимает – съязвила Лена, и все рассмеялись, а дальше произошло то, чего я даже не ожидал.
Позавтракав, все снова вышли во двор, и кинули в мою сторону улыбчивые взгляды. О чём они говорили за столом, я не знаю, могу только догадываться. Но тут я услышал то от чего даже дрожь по телу пробежала.
– Дима, выгони машину на улицу, а то картошку рассыпать некуда – сказала Лена.
– Сейчас – ответил Дима и открыв большие ворота он выехал на улицу и свернул чуть в сторону в результате чего был полный обзор того что происходило во дворе. Дима хотел было снова закрыть створки ворот, но Таня его остановила и сказала.
– Пусть открытыми будут, на сквозняке картошку к вечеру просушит.
Дима вошёл во двор и они, взяв вёдра и лопату, пошли в конец огорода докапывать остальную картошку, а я остался лежать в канаве в грязи на виду всей улицы. Машина стояла сбоку от ворот, и был виден только передний бампер. Я видел, как редко, но всё же мимо проходили то соседки то сосед или кто – то проезжал, и было видно, что у соседки, напротив, в окнах, сидел её муж инвалид, который передвигался только по дому и то с помощью, а в основном сидел у окна и поглядывал на улицу. Теперь он, пялился в мой двор, и то, как Дима Лена и Таня копают картошку. То Таня, то Лена с полным ведром картошки проходили мимо и рассыпали её во дворе, бросая на меня взгляды. А тут вышла соседка и прямо во двор и пройдя мимо меня пошла в огород. Назад она уже вернулась с Таней и я услышал как она спрашивала у неё, где мол Серёга, и что он то не копает а гостей заставил. Таня, медленно идя рядом с ней, остановилась почти у самой канавы, в которой я лежал, и стала говорить.
– Он вчера спину надорвал и долго не мог уснуть. Поставили ему укол Лена, и он спит, а мы решили не ждать его и докопать. Там немного осталось.
Тут подошла Лена, и Таня сказала ей, что соседка Серёгу спрашивала и в трёх словах подмигнула ей что и рассказала соседке. Лена подошла к ним и они уже втроём стояли и болтали Я наверное даже не дышал чтобы грязь не шевелилась. Димка, видя, что женщины сцепились языками, сел на пень в конце огорода и закурил. Когда соседка ушла, я выдохнул, а Таня и Лена ушли к Димке и ещё два часа до обеда копали не спеша. Соседка ещё дважды заходила, но так и не признала в грязи ничего, хотя каждый раз бросала на кучу мусора или грязь свой взгляд.
Как вся картошка была выкопана, все поочерёдно пошли мыться в баню, а потом ушли в дом обедать и даже не прикрыли ворота. Я так и продолжал лежать на обозрение всем, кто проходил мимо. После обеда немного отдохнув, Дима и Лена стали собираться в город, и взяв с собой немного овощей, загрузили в багажник, и вскоре уехали, предварительно подойдя к куче мусора, то есть ко мне и попрощались. Таня продолжала ходить мимо меня, поглядывая в мою сторону, но ничего мне не говорила. Так я и пролежал на виду у всех, при открытых воротах, пока не стало смеркаться. Когда я вылез, стряхнул всю грязь и отмылся, стало уже совсем темно.
– А я уж подумала, что ты на ночь остался – сказала Таня, когда я пришёл из бани.
– Пришлось бы, если бы ты ворота не закрыла. Дед, так и пялился, в наш двор, весь день. – ответил я.
На другой день мы с сестрой прибирали подсохшую картошку в погреб. Таня насыпала в вёдра, а я относил и рассыпал в яме. Через два дня Таня тоже уехала в город, сказав, что скоро приедет. Ей кто – то позвонил, и она быстро собралась, и я снова остался один.
Таня и Дима с Леной ещё дважды приезжали ко мне в сентябре, чтобы сделать заготовки овощей, мариновали и солили, а мы с Димкой вывозили и чистили огород, чтобы на следующий год было меньше возни.