Романтика похоти. Т.3 гл. 3 ч. 1 – миссис Дейл, мать Гарри - читать порно рассказ онлайн бесплатно

ясно — настало время сделать вид, что я просыпаюсь.
Да и сама она тут же отнимает свои руки и выпрямляется, хотя и слишком возбуждённая, чтобы подумать о необходимости накрыть меня. Я открываю глаза, стараясь выразить величайшее удивление, но узнав её, произношу:
— Ах! это — вы, дорогая мама? А я видел вас во сне, и это был такой приятный сон! Ах, поцелуйте же меня!
И будто бы не соображаю, что вся моя особа обнажена.
Она наклоняется и нежно целует меня, говоря:
— Мой дорогой, дорогой мальчик! Я пришла, чтобы посмотреть, удобно ли вам, и нашла вас лежащим раскрытым и с этой необычной вещью, вот так торчащей.
И хватается за неё левой рукой, поскольку продолжает, целуя меня, находится в склонённом положении. И я тут же решаю повторить игру, которая столь успешно прошла с моей тётей.
— Моя дорогая мама, я не должен был и сметь говорить с вами об этом, но она действительно причиняет мне много боли, когда становится твёрдой и начинает сильно беспокоить, едва прикоснёшься к ней, вот так, как вы сейчас. Не знаю, что и делать... Она вызывает у меня слишком необычные чувства, особенно, если её даже чуточку сдавишь. Вот так, как вы только что сделали... Дорогая мама, могли бы вы сказать мне, как вылечиться от этого? И я буду так нежно любить вас!
Тут она опять наклоняется и целует меня, причём с явным наслаждением, на сей раз протолкнув свой язык мне в рот. Пососав его, я говорю:
— Это было словно конфета.
Но мой дрекол становится совершенно возмутительным, и я спрашиваю её:
— Скажите же мне, что я мог бы сделать, чтобы уменьшить его?
Она долго и пристально смотрит на меня, краснея и бледнея по очереди.
— Что ж, мой дорогой мальчик, я могла бы помочь вам, но это — тайна, которую я едва смею доверять кому-либо, тем более такому юному человеку.
— О! Мне вы можете доверять, моя дорогая мама! Узнайте же, насколько мне приличествует называться молодым человеком, ведь мужчины должны уметь держать тайны, иначе их будут презирать. Да и кроме того, столь дорогая и любящая мама, как вы... Разве одна только мысль о вас с особой силой не заставит меня держать в секрете что-либо, вами мне доверенное на любых условиях?
— Пожалуй, я доверюсь вам, моему дорогому мальчику. Но вы сразу же увидите из того, что я сделаю, насколько я жертвую собой, чтобы сделать вам добро.
Сказав это, она скидывает с себя одежду и прыгает на кровать рядом со мной.
— О! как это мило, дорогая мам! — говорю я, открывая ей свои объятия и любовно целуя её. — Почувствуйте же, сколь туга она, и скажите мне сразу же, как мне ослабить её.
— Ладно, моё дорогое дитя, мы, женщины, сотворены, чтобы сбивать чопорность, подобную этой; мы обладаем ножнами, чтобы вставить туда её, и там она постепенно смягчается.
— О! где — где? дражайшая мама, скажите же мне!
Она берёт мою руку и кладёт к себе на влагалище, уже довольно влажное от возбуждения, в коем она пребывает.
— Там, нащупайте-ка их. Разве вы не находите отверстия?
— О, да! Но как я вставлю туда?... Разве это не причинит вам боли?
— Может, ибо это вещь у вас чересчур уж огромная. Однако, попробуем. Я покажу.
Она переворачивается на спину, раздвигает ноги и велит:
— Залезайте на меня и поместите свои ноги меж моими.
После чего берётся за мой необузданный хуй и, протерев его головкой вверх и вниз по губам, чтобы увлажнить его, говорит:
— Пихните-ка это вниз. Но тихонько, а то действительно будет больно.
Чтобы роль новичка выглядела безупречной, я пихаю хоть и тихонько, но нарочито неловко. И вскоре вставляю по самый гульфик.
— Ох! Ох! — произносит она, когда дело доходит до черенка, после чего закидывает свои руки вокруг моей талии, а ноги мне на поясницу и просит:
— А теперь подвигайте своим животиком назад и вперед, всё время проталкивая её внутрь как можно дальше.
Всего три или четыре толчка, и я кончаю от большого возбуждения, в коем пребывал. Она также замирает, сильно вздыхая и конвульсируя.
Я озабочен тем, чтобы выкрикнуть:
— О! моя дорогая мама — о! остановитесь! Я умираю — я — я — сде — сде — лал...
Её конвульсивные внутренние надавливания настолько восхитительны, что быстро поднимают мой дрекол. Она также вроде бы кончила и приклеивает свои губы к моим — предоставляя мне пососать свой собственный язык, для того чтобы попросить взамен мой.
— О! Каким же небесным радостям, моя дорогая мама, я вам обязан! И твёрдость вы действительно уменьшили. Но вот только чувствуете — он опять становится тугим! И вы должны снова ослабить его. Ну, ещё разик!
— Мой любимый мальчик! Я всегда буду готова сделать это! Но, повторяю, это должно быть самой священной тайной между нами. Или я никогда не в состоянии буду сделать это снова.
Вы можете справедливо предположить, что мои протесты были весьма решительными. Мама объявляет:
— Вы весьма способный ученик.
Ещё бы! Четыре раза извергаются ливни моей спермы в её вспененное и пламеннее влагалище. Наконец она настаивает:
— Всё, всё! Извлекайте-ка свою штуку! Иначе вы повредите своё здоровье, и подобная радость вам больше не будет доступна.
Что ж, я ретируюсь, и мы лежим рядом, любовно обняв друг друга. Теперь наступает моя очередь высказать пожелание:
— А можно увидеть то замечательное место, которое ввергло меня в райские экстазы?
— Ха, вот какой любопытный ребёнок! — отвечает она. — Но чего не сделаешь ради любезного сыночка!
Она садится и начинает стаскивать с себя рубашку, заставив и меня сделать то же самое:
— Я то же не прочь повосхищаться ничем не прикрытыми красотами твоей фигуры.
Мы встаём, и она поворачивается в разные стороны, чтобы я мог увидеть редкие красоты ее особы — сама разъясняя мне их значение:
— Вот, видишь, это грудь.
— Как она неправоподобно хороша!
Не будучи столь большой, как у тёти, эта грудь выделялась белизной и устойчивостью, с такими розовыми сосками, большими чем у девицы и сильно торчащими, словно приглашающими пососать.
— Великолепно! — хвалю я.
— Вот ягодицы.
— А живот, живот! Дайте взглянуть на него ещё раз! Какой белый и гладкий!
— Да, и без морщины, хотя у меня есть сын.
— А причём тут Гарри?
— Я же вынашивала его в животе, пока не родила, и живот вздулся, а после родов живот опал и должны были появиться складки. Но, как ты можешь убедиться, их нет.
— Это редкий случай?
— Это редкий случай, что мама с ребёнком о таких вещах говорит!
В моём восхищении её действительно превосходной фигурой нет никакого притворства, но выражаю я это таким наивным и невинным способом, что вызываю у неё смех. Смеётся она от всего сердца, укрепляясь в мысли, что она первая голая женщина, которую я вижу, не говоря уже о том, что она стала первой, которую я познал, первой, кто научил меня... И представляю, какое огромное чувственное удовольствие получала она в размышлении, что взяла мою девственность и была первой, кто начал посвящать меня в восхитительные тайны любви. Конечно, я делаю всё, что можно, чтобы продолжить обман, которому она так рада.
— А теперь взгляни на то место, куда ты вкладывал свою затвердевшую вещь. Оно так и называется — влагалище. Сейчас я позволю тебе осмотреть его поближе.
И улёгшись на спину, раздвигает ноги. И первое, что мне бросается в глаза, так это её клитор. Я уже слышал о нём от Гарри со слов Эллен. Он и на самом деле очаровательно развит, но приблизительно в половину длины мисс Фрэнклэнд и не так уж толст. Поскольку я, ощупывая её влагалище, просовываю пальцы, чтобы открыть его, она становится возбуждённой, и Мастер Клиторис вскидывает свою головку и появляется из своего уголка в полной стоячке.
Я выражаю большое удивление:
— Ха! Что я нашёл! У вас также есть маленькая закорючка! Собственная!
Это ребяческое выражение я использую преднамеренно.
— Можно мне поиграть с нею? О!... Я должен поцеловать её!
И начинаю сосать. Она становится ужасно непристойной, и схватившись за снова вставший дрекол, тащит меня на себя и вводит ещё раз мое основное оружие. На сей раз наша восхитительная ебля отличается большей неторопливостью, и заключительный кризис наступает не скоро.
Мисс Дейл оказывается женщиной очень горячих страстей, и длительное скрытое уединение, в коем она пребывала, воздерживаясь от связей с нашим полом, когда-то прерванных, теперь, когда шлюзы открылись, поток её похотливых страстей беспрепятственно вылился наружу. Так что ещё дважды мы снова ебёмся, прежде чем я ретируюсь.
Потом, после того как мы разжимаем свои объятия, она говорит:
— Благодарю тебя за экстазы, в которые ты меня погружал. Но мне надо встать для естественных надобностей. Советую и тебе сделать то же самое. А затем мы оба омоемся холодной водой, чтобы восстановить наши нервы.
Она моет меня, а я её.
— А теперь я хотела бы в свою очередь как следует повосхищаться тем шедевром природы, коим обладаешь ты. А ну-ка, ложитесь на спину!
От наблюдения и ощупывания она скоро переходит к сосанию. Он вскакивает моментально. Продолжая разыгрывать невежду, я спрашиваю:
— А нельзя ли нам обоим одновременно насладиться этим удовольствием?
— О, да, мой дорогой мальчик. Я несказанно рада, что тебе это нравится! Продолжай лежать на спине, а я сейчас повернусь к тебе задом и пока буду сосать твоё сокровище, — такое огромное, что его головка едва может поместиться у меня во рту, — ты то же самое можешь делать, если тебе понравится, с моей меткой.
— Так вы это называете, дорогая мама?
— Это — одно название, и у него есть многие другие. Вы, мужчины, вообще называете это влагалищем, поскольку мы называем ваше уколом. В общем, тебе следует уже знать их обычные названия. А то, как малое дитя, поди,