Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Часть 3

Такой Калеб ее еще не видел. С уверенностью он мог сказать, что это не очередной глупый розыгрыш, любительницей коих она успела себя зарекомендовать. В этот раз все было всерьез: женщина перед ним готова была в любой момент заплакать навзрыд. Он не знал причину такой бурной реакции, не понимал, чем могли быть вызваны эти слезы. Но разве в тот момент это было так уж важно? Не раздумывая, Калеб сел рядом на кушетку и мягко обнял Беатрис, стараясь не придавить больную руку. Это были объятия не любви, а утешения, и сопровождались ласковыми поглаживаниями по голове и спине. Тогда она сильнее прижалась к нему, уткнулась лицом в мужскую грудь, и вскоре та уже промокла до нитки. Тельце, вздрагивающее от всхлипов, казалось сейчас таким хрупким и беззащитным. Куда делась та сила, то внутреннее пламя? Возможно ли, что она сломалась под тяжестью своих поступков? Нет. Если Калеб что-то и понял про Беатрис, так это то, что она ни в грош не ставит чужие жизни. Но пока она могла вот так плакать на его руках, он верил: перед ним не монстр. Ведомый приливом нежности, он поцеловал ее в макушку, словно укладываемого спать ребенка.
— Беатрис?
— Мм? — Она подняла припухшее лицо.
— Давай позаботимся друг о друге.
«Дерьмо, что за херню я сейчас сморозил?!».
Но, к его удивлению, его слова имели сильнейший эффект: Беатрис просияла, шумно шмыгнула носом и с блаженной улыбкой уверенно кивнула.
***
Следующие несколько дней им пришлось провести в путешествии, а Калебу пришлось убедиться в правдивости выражения «аbbyssus аbbyssum invосаt», или «подобное притягивает подобное». Речь шла об их внезапном спутнике.
Покидали Сан-Прадера Беатрис с Калебом одними из последних. Отдельные личности еще шмыгали туда-сюда, не обращая на своих освободителей никакого внимания. Конюшня была уже давно разорена: животных разбирали, то и дело затевая драки, ведь никому не хотелось гулять по прериям пешком. Волнения Калеба по поводу отсутствия транспорта и присутствия измотанной раненой женщины были развеяны максимально эффектно. Выйдя с территории форта, он увидел черный средних размеров дилижанс, запряженный парой вороных кобыл. Рядом в живописных позах валялись двое бывших заключенных. Они были совершенно точно мертвы, но причину смерти по ним понять было невозможно. А на козлах сидел самый странный кучер из всех когда-либо виденных Калебом. Это был мальчик лет одиннадцати-двенадцати с виду, черноволосый и болезненно бледный, с темными кругами вокруг глаз. Он был одет в черный фрак с брюками, прекрасно дополняющий всю черномастную картину. Его бесстрастное выражение лица и заглядывающий в самые темные уголки души взгляд, которым он смерил Калеба, заставили того пожелать провалиться сквозь землю. Трупы мальчика нисколько не беспокоили.
— Ох, Дэмиен, прости меня, я немного задержалась. Ты без меня не скучал? — заворковала Беатрис, подошла к кучеру, аккуратно переступая тела, и любовно взъерошила ему волосы. Губы мальчика тронула призрачная улыбка. — Что это у нас? Плохие дяди хотели угнать дилижанс, но вдруг резко снемогли. Как жестока порой эта жизнь! Ох, где же мои манеры? Дэмиен, это Калеб, мой... эм... протеже. Калеб, это Дэмиен, мой друг и помощник.
«А я уж было подумал, что это твой сын, настолько вы оба чудаковатые», подумал «протеже», разумеется, не сказав этого вслух: мазохизм не входил в число его девиаций. Протянутая для пожатия рука осталась проигнорированной. Дэмиен помог Беатрис взобраться в дилижанс, прошел мимо мужчины, не удостоив даже взглядом, и снова занял свое место на козлах. «Вот щусенок!». Дети его еще не унижали. Беззлобно поворчав, Калеб переоделся в предложенный костюм, малость менее строгий, чем у кучера, влез в кабину, и экипаж наконец тронулся. Начался их путь на юг, к мексиканской границе.
Пустынные пейзажи за окном навевали уныние, а умеренная скорость дилижанса и качественные рессоры расслабляли и укачивали. Уже вскорости настрадавшаяся парочка дрыхла в четыре ноздри, полюбовно привалившись друг к другу. Они спали столь крепко, что их не разбудила даже дерзкая попытка ограбления. Карету настигли и попытались окружить трое разбойников. По их оценке, добыча была до неприличия легка. Дэмиен без всякого интереса взглянул на них, даже не меняя скорости. Тогда один из бандитов с уже заготовленным револьвером вдруг изменил цель и выстрелил в спину своему другу, потом второму, после чего поспешил нагнать их на пути в Ад. Ограбление завершилось так же внезапно, как и началось. А Беатрис лишь сладко пускала слюнки на плечо Калебу.
К вечеру они доехали до одинокой фермы, коей владела пожилая чета с оравой детей всех возрастов и парой наемных рабочих. Беатрис представила их как новобрачных, находящихся в своем свадебном путешествии. Дэмиен же вдруг стал ее племянником, счевшим за честь сопровождать их. Калеб, со своей стороны, спросил,не предоставят ли милостивые хозяева ночлег уставшим путникам. И, конечно же, они были приняты с поразительным радушием. Разве можно было противостоять обольстительности Беатрис? Ужин был превращен в небольшое пиршество, во время которого «молодоженов» постоянно засыпали вопросами о том, как они познакомились, влюбились и так далее. Беатрис рассказывала с такой увлеченностью и непринужденностью, что Калебу время от времени приходилось, посматривая на кольцо на безымянном пальце, заблаговременно выданное «супругой», напоминать себе, что все это — выдумка, красивая, но не имеющая ничего общего с реальностью. Дэмиена тоже несколько раз пытались разговорить, но он хранил гробовое молчание. «Вы простите его, он немного нелюдимый», пояснила его «тетя». Больше мальчика не донимали. После трапезы «супружеской паре» даже приготовили ванну. Калеб решил проявить себя джентльменом и пропустить даму вперед.
— О чем ты, mоn аmоur? Мы будем принимать ванну вместе. И я не приму возражений.
Возражения? Да кто в своем уме сможет даже помыслить отказаться от такого предложения? Уж точно не Калеб. Тем более что его «жена» так или иначе нуждалась в помощи, ввиду своего увечья. Беатрис повернулась к нему спиной и отвела в сторону волосы, явив свету застежку платья. Сей призывной жест был красноречивее любых слов. Чувствуя нарастающий трепет, Калеб с превеликим удовольствием помог ей разоблачиться. И первым делом он снял бархотку, под которой его ждало шокирующее зрелище. Шею со всех сторон охватывал уродливый рубцеватый шрам толщиной с палец.
— Беатрис, это...
— Это называется «отсутствием такта», муженек. Разве можно спрашивать даму об изъянах в ее внешности? Ты бы еще справился о моем возрасте, право слово.
Калеб пристыжено прикусил язык и продолжил раздевание. Правда, как бы сильно ему не хотелось ее узнать, вероятно, до поры до времени останется для него тайной.
Когда она наконец предстала перед ним совершенно нагой, лаская взор в остальном идеальным телом без прочих изъянов, он понял, что никогда прежде не видел хотя бы наполовину столь же прекрасной женщины. Понял также, что больше ему не нужны другие, только она.
Из зачарованного глазения его вывело какое-то движение. Это настойчиво дернули вниз его брючный ремень. Теперь его черед. Не без удовольствия Калеб избавился от непривычной и неудобной одежды. Он не был писаным красавцем, обладал довольно заурядной внешностью. Тем не менее, Беатрис жадно пожирала его глазами, особенно заинтересовавшись его мужским достоинством. Они были поглощены друг другом, они хотели друг друга, им ничего не препятствовало. В таких обстоятельствах было непросто вспомнить, зачем они вообще тут находятся.
Вода была экстремально горяча и исходила паром. Пуча глаза и беспрерывно и беззвучно ругаясь, Калеб лег в ванну и откинулся на бортик. Беатрис же без малейших признаков дискомфорта погрузилась в этот кипяток и прильнула спиной к мужчине. Повисла тишина. Они позволили себе просто расслабиться, понежиться в молчании, удовлетворяясь близостью тел. Шли минуты. С лиц градом струился пот, волосы послипались от влаги, сердца бешено колотились в равной степени от жара и возбуждения. Не в силах терпеть больше, Калеб дал волю рукам. Одна легла на грудь Беатрис и начала с ней тешиться, тогда как вторая с той же целью змеей проскользнула меж ее сведенных бедер. И судя по реакции женщины, она сама ждала этого с нетерпением. Томно смежив веки и закусив губу, она целиком отдавалась дразнящим ласкам. Когда в нее проникло несколько пальцев, она замурлыкала и задвигала тазом, баламутя переливающуюся за края воду. На полу уже были солидные лужи, но вскорости им предстояло превратиться в настоящие озера.
Разумеется, долго довольствоваться пальцами Беатрис не могла и не хотела. Оттолкнув руки мужчины и отстранившись от него, ловко извернулась. Теперь она сидела верхом на его ногах. Налитые груди соблазнительно покачивались. Калеб все прекрасно понял. Ухватив Беатрис за ягодицы, он притянул ее ближе, приподнял и усадил на давно пробудившийся член. О, это забытое чувство из прошлой жизни, словно познаваемое заново! «Человек — зверь по своей природе», всплыли в его уме сказанные ею слова и сразу же были смыты нахлынувшей бурей эмоций. Женщина уперлась целой рукой ему в грудь и начала с нарастающим темпом двигаться на нем, принимая на всю длину. В деревянной посудине разразился настоящий шторм: вода бурлила, ходила волнами, низвергалась водопадами через бортики. Но они этого не замечали. Не замечали они и крови, стекающей из расцарапанной груди Калеба. Не замечали они и крови, пропитавшей бинт на плече Беатрис. Не замечали ничего. Окружающая реальность не имела никакого значения. Были только они вдвоем, слившиеся воедино. Два человека, уподобившиеся животным в своей дикой страсти. Когда Беатрис начала выдыхаться, Калеб сам принялся поднимать и опускать ее, хоть в его позе это требовало немалых усилий. Дыхание у обоих уже давно сбилось, сердца от напряжения пытались пробить грудные клетки. И когда руки у Калеба готовы были отвалиться от усталости, их с головами накрыл восхитительный оргазм, высшая услада, заставившая потерять счет времени. Лежа в порядком обмелевшей ванне, они одаривали