Мотель Бейтсов - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Батя вдруг замер, охватил меня за талию, притянул к себе. Опустил руку в мои трусы, мгновенно влез в письку. Я прихерела! Парни уже лапали меня и за там, и за сиськи. Но в щель никто не влезал.
Освободив свои пальцы из моих волос, придавил сиську. Больно! Когда бил по лицу и жопе я так не вскрикивала. И палец в щели рвёт целку. Я вскрикиваю и теряю сознание. Ненадолго...
На несколько секунд, которых хватило отцу, чоб стянуть с меня трусы, спустить свои штаны с трусами. Вот именно в первый миг, когда он вошёл в меня своим узловатым членом, я очнулась. Резкая боль, мой дикий вскрик и я опять проваливаюсь в беспамятство. Очнулась от тряски тела, от боли в соске левой груди — батя резко и часто долбит меня в пизду и всасывает сиську.
Понимая, чо между нами происходит, я начинаю тихо плакать. Через минуту-другую мне начинает нравиться эта работа папани. Плакать перестаю, вслушиваюсь чо он бормочет, прислонившись к моей щеке.
— Люська, как же я по тебе соскучился. По твоему мягкому телу, по нежным сиськам. Давай, милая, подмахни, как ты это умеешь делать, подмахни.
Я понимаю, чо он представляет меня какой-то женщиной, просит поднять жопу. Опираюсь пятками о постель, напрягаю ягодицы, поднимаю задницу. Наверное, ему это приятно, сразу застонал, ускорил скорость. Но мне так не очень удобно. Развожу ляжки пошире и поднимаю их вверх. Чувствую мгновенно пришедший улёт. Такой как был, когда я дрочила себе письку.
Папка громко застонал, опять прикусил сосок. Боли уже не было, был невероятный кайф. Кайф от понимания, чо отец называл меня ласковыми прозвищами, целовал в различные места. И наполнил меня спермой. Горячая струя, толклась по чему-то там, в глубине пизды, сбила меня в оморок.
Батя лёг с боку от меня, часто дышит и молчит. Я тоже молчу, хотя охота расцеловать его. Высказать ему всё о чём мечталось. А мечталось именно об этом. Чо он будет моим мужчиной. Навсегда! Хоть и был он со мной неласков, иногда даже груб. Может поэтому я старалась, не так как Верка, хитрой лисой, а чисто по женскому, подлизаться к нему, потереться о щетину, которую та же сестра боялась, вдохнуть запах соляры, машины.
Сейчас то я уже понимаю его действия относительно меня — я сильно похожу на Люську. Родительницу. И телом, и привычками. Ставшим в подростковом возрасте хрипловатым, подпорченным рано начавшейся привычкой покурить, голосом. А тогда я думала, чо он почуял мои желания и выебал меня.
Дворовые подружки, которые уже еблись, рассказали о кайфе парней, чо они после этого лежат как львы, их можно голыми руками брать, но лудше не мешать им своим треплом, кайфовать дальше. Молчу и я. Перебираю евонный волос на голове, почёсываю кожу под ними. Пять ли, десять ли, минут спустя, замечаю, чо отец начал дышать по-другому. Глубже, с остановками перед выдохом. Ладонь начала поглаживать мой живот.
Скосила глаз на его хуй — встаёт. У меня тоже. Один сосок, второй. Сикель напрягся, появилось знакомое тепло в пизде. Вот именно такие моменты мне нравятся. Когда только начинается возбуждение. Тогда организм наливается блаженством, предчувствием щастя.
Нет! Я не хочу сказать, чо продолжение мне не нравится. Ещё как нравится. Но секс для меня разделён на части... Как это... ? На этапы! И предчувствие, чо ты займёшься сексом с любимым человеком, для меня самый лучший кайф.
В тот раз я не знала, чо делать дальше, просто ждала чо будет делать мой мужчина. Ласки живота стали грубыми, передвинулись на сиськи, соски. Затем опять сжатие ладонью моих волос на пизде, вместе с мясом под ними. Мне больно, я втягиваю воздух через зубы — он, холодный причиняет боль зубам, она отвлекает меня от боли на нижних губах. Вот этот приём, каким-то образом всплывший в моей памяти, похож на сильный стон. Стон заводящий моего мужчину.
Он больнее сжимает внутреннюю сторону ляжки, там, где самая нежная кожа у больших губок, я ещё громче всасываю воздух, ещё громче стону. Его это окончательно возбуждает. Ложится на меня, резко вводит хуй. Пизда моя пердит, и продолжает время от времени пердеть, но ни он, ни я, не обращаем на это внимание. Он опять называет меня Люсей, говорит, как любит. Но чёрт побери, не меня, а её! Как же я её ненавижу! До сих пор.
Но женским чутьём понимаю, чо лудше не поправлять его, называю Коленькой.
— Ах, Коленька, как же заждалась, когда ты будешь любить меня. Давай, Коля, давай, сильнее трахай меня. Ведь я твоя любимая Люся.
И батя завёлся — я уже не успеваю подмахнуть ему, просто задрала ноги вверх, ухватилась под коленями ладонями. Потом он поставил меня раком.
Одна женщина в роддоме потом рассказывала, чо такая поза нравится мужчинам, потому чо они чувствуют доверие самки, не боящейся, чо самец сделает ей плохое.
В тот момент я ещё не знала об этом, просто делала то, чо пожелает мой мужчина. И действительно, он стал нежен, поглаживал мою спину, иногда переводил ласки на груди. Я устала опираться на руки, легла мордой на матрас. Смотрю между ног. Вижу евонные яйца, бёдра. А дальше в приоткрытую дверь блестящие глаза Верки.
Вера.
Тот же день.
Как мне надоела такая жизнь. Сколько себя помню, всегда меня заставляли делать то чего я не хотела. Хотела оставаться в садике на ночь, где дети, чьи родители работали в ночную смену, продолжали играть с куклами и карандашами, а меня тянули домой. Папаша и Вероника. Ей то не интересны куклы, ей мечтается залезть в капот настоящей машины, извозюкаться там в мазуте. И потом дебильно улыбаясь, размазывать его по морде. По толстой, жирной морде.
Так же и в школе нравились продлёнки, когда не надо было плестись домой, жрать китайскую лапшу, залитую до состояния жидкого супа водой, от этого становящуюся безвкусной и противной. А в школе и актовый зал с большой сценой, где можно поиграть в театр, попеть песни, не боясь быть высмеянной отцом и сестрой. И спортзал где эхом отражаются удары мяча о стену или пол.
Сейчас то я проанализировала эти свои желания, вспомнила о настоящих причинах остаться на ночь в садике — подружки говорили, что нянечки приходят, укрывают детей, как укрывают мамы дома, чтобы не замёрзли. А у нас мамы нет. Папа один и за себя, и за маму. Укроет конечно, но охота было чтобы это сделала женская рука, а не пропахшая мазутом шершавая ладонь отца.
А в школе кормили дополнительными вкусняшками. И можно было подсмотреть как учителя мужчины поглядывают на учителей женщин, старшеклассниц. Представить продолжение этих взоров. Ведь так было однажды.
Во время урока у меня скрутило живот, я отпросилась в туалет. А так как я очень брезгливая, то пошла двумя этажами выше, туда где туалет для учительниц, с двумя нормальными фарфоровыми унитазами. На одном сиденье было в остатках толи мочи, толи ещё чего, а на втором вообще без стульчака. Забралась я на него верхом. Уже сделала свои дела, поправляла форму.
Тут в туалет вошла училка по биологии — её длинные рыжие волосы я успела заметить и присела — помнится ругали некоторых девочек, которые посещали этот туалет. Зашла значит рыжая, наклонила голову к низу, посмотрела на пол, не заметила ничьих ног. Позвала: — Никого нет. Давай, о чём ты хотел поговорить.
— А то будто ты недогадливая. — Голос принадлежал физруку. — Сколько ты ещё меня будешь изводить, кормить завтраками.
— Ты женатый мужчина. Я не хочу разрушать ваш брак. Ну, не надо... , прошу тебя... Ой. Вить, ты юбку помнёшь... Да что же ты такой... настырный... Колючий какой... Не натирай мне щёку... Погоди... я сама расстегну.
Я даже не дышала в тот момент. Поняла, что они стоят у окна, поняла, что у них происходит. Привстаю, увидела их затылки. Ещё повыше привстала. Целуются. Я опять присела — она может открыть глаза и увидеть меня. Я наклонилась как могла, увидела, что спортивные штаны лежат комком на щиколотках тренера, а юбка у ног училки.
— Встань к подоконнику...
Вижу, что женские ноги отвернулись от меня. Поднялась. Её трусики на бёдрах, ниже опуститься им не даёт пояс для поддержки чулок. А мужчина уже пристраивается. Что и куда, я могу только догадываться — с этого ракурса не видно. Зато видна полу загорелая жопа тренера, начавшая трахать женщину.
Акт я просмотрела от начала до конца.
— Всё? Удовлетворён? — До этого была практически тишина, только временами шлепки телес озвучивали соитие.
— Зачем ты так? Тебе ведь понравилось! Я же знаю, когда женщинам нравится.
— Не понравилось! Сам думай почему.
— Я подумаю.
Гамадрил, что с него возьмёшь. Я и то догадалась, что не понравилось биологичке — ей охота другой романтики, а не стойка раком в школьном туалете. Нет! Решила я тогда про себя. Я никогда не буду трахаться в подобных местах. Это в тот момент, а потом на уроке подумала, что училка сама того хотела. Сама зашла в туалет, осмотрела помещение, позволила оголить себя. Капризная шлюха, вот кто она. А через полгода я на такое нарвалась...
Вероника, корова такая, разозлила меня окончательно. Я и рассказала папе, что она курит. Это не так разъярило его, как моё продолжение: «Она ворует твои сигареты!».
Он сразу зашёл в нашу с Никой спальную, начал бить её. Даже сквозь закрытую дверь я услышала шлепки по её телу. По жирному телу. Потом звуки прекратились. Я думала, что он наставляет корову на путь истинный. Жду, когда они выйдут и мы будем ужинать. Хорошо хоть Вероника тогда пожарила картошки с грибами и наварила суп. Полчаса тишины обеспокоили меня. Уже думаю об убийстве. Он ведь мог задушить свою корову. Заглядываю в спальную.
«Да что ж ты её так душишь?», — хотелось вскричать мне. Ноги сестры, как рога у троллейбуса задраты к потолку, а между ними папина жопа быстро таранит коровину манду. И этой сучке такое наказание в кайф. Стонет как порноактриса. Да, я уже смотрела видео для взрослых.
Потом папа поставил корову на четыре точки и продолжил... сношать раком. Вымя коровы колебалось в такт толчкам. Она заметила меня, но ничего не сказала папе, который также как физрук замер. Они опять легли на постель. Ника потянула одеяло, укрыла его и себя. Всё это под восторженные взоры на меня. Сука! Как же я хотела изрубить говядину топором.