Пай-девочка. Часть 2: В поте лица своего... - читать порно рассказ онлайн бесплатно

я могла бы не сдержаться и прыснуть со смеху. Но сейчас, от вида сморщенного отростка меня охватывает ужас.
Я замычала.
— Шшшш, — успокаивает. — Всё хорошо. Хорошо.
Гладит по волосам.
— Не бойся, не бойся. Всё хорошо...
И залепляет пощёчину! Будто ледяной водой окатили. Слёзы...
— Ну-ну, не плачь, мамуля. Папочка тебя не обидит. Папочка никогда тебя не обидит.
Опять удар. Щеку обжигает. Ни отвернуться ни сбежать.
Меня никто. Никогда. Ещё не бил по лицу. Боль и унижение.
— Да, хорошо, только не плачь...
Продолжая нести этот бред он берёт свой бледный сморчок и пытается всунуть мне его в рот.
Меня сейчас стошнит!
— Давай, мамочка, соси у папочки. Соси папочкин хуй. Соси сладенькая. Сделай папочке приятно.
Псих ненормальный! Урод! Трварьублюдок!
Омерзительный слизень ползает туда-сюда. Медленно набухает.
— Дааа, вот так, вот так, сладенькая.
Откидывает голову. Постанывает. То замирает, то опять начинает свои фрикции.
— Опять целок ебёшь, пидорюга!?
От звучного рыка вздрагиваем оба. Если б не кольцо во рту — остался б без члена, козёл. Слава богу хоть вытащил. Ещё чуть-чуть и меня бы точно вырвало.
— Руки, бля, за голову, нахуй, отдел нравов!
Неужели полиция? Спасена!
Что же за смех тогда такой отвратительный? Что, чёрт возьми, происходит!?
— Грэг, бля, хули пугаешь...
Грэг!? Грэг Сандерс!?
Кто-нибудь ущипните меня!!!
***
Господигосподигосподигосподигосподи
скажите что это сон просто кошмар я не верю не верю неверюневерюневерюневерю
не может быть! просто не может быть!
!!!
Мало им сделать меня своей игрушкой, так ещё и бабуинов этих приволокли!
Вожак стаи подходит к Тому. Наши взгяды встречаются. Звериный оскал сползает с его лица. Брови ползут к переносице.
Совсем не та реакция, что я от него ожидала. Он правда зол. На Тома? Да! Вон как заорал. На Тома. Из-за меня! Толкает этого грязного извращенца. Так ему!
Мой герой!
Да, я отшила его, да грубо, да, но он меня не бросит, вдарит сейчас этому извращенцу, разорвёт верёвки и заберёт меня из этой проклятой камеры пыток. Далеко-далеко.
Я была неправа, неправа, прости, прости, прости, только вытащи меня отсюда.
Я буду с тобой встречаться, обещаю, только, пожалуйста, помоги!!!
Как чёртик из табакерки выскакивает Дрю. Начинается куча мала. Все что-то кричат, матерятся, пихаются. Грэг возмущённо требует объяснений. Дрю машет руками, призывая всех успокоиться. Том вяло оправдывается. Потом опять сцепляются. Том летит на пол.
Ну же, ну же, отметель его как следует!
— Хваааатииииит — вопит Дрю. — совсем уже с катушек слетел из-за сучки.
Заткнись, тварь! Вот бы и тебе досталось! Ах, как бы полюбовалась на твой расквашенный нос! Чтобы ты в ногах у меня ползала! Прощенья просила! Скоро, скоро!
— Какого чёрта? — не сдаётся мой нежданный спаситель.
Врежь ей, врежь, врежьврежьврежьврежьврежьврежь!
— Ну ладно тебе. Ну поиграл с ней Том. Что такого? Там, где не надо — не тронул. Для тебя оставил. Я ж не сказала, что она твоя.
— Не знал я ничего, Грэг, — конючит побитый мерзавец. — Так бы не стал.
Все замолкают.
Не понимаю. Ничего не понимаю! Почему меня всё ещё не освободили?! Зачем он тратит время на разговоры?! Развяжи же меня наконец!
Взгляд Грэга на мне. Глубокий вдох. Сейчас спадут оковы! Выдох.
— Ладно, бля, — изрекает мой Ахиллес. — тащите, нахуй, пиво. А ты, хули, вылупилась? Готовься, бля, на подсос брать.
Чтоооооооооооооооооооооооо?!!!
***
Обалдело перевожу взгляд с одного на другого.
Господи, нет! Ну нет! Нет-нет-нет! Ну как же так можно?! Как же это...
Только подёргали надеждой, как морковкой, перед носом, а потом ррраз и опять прутом по спине.
Тваааааааааариииииииииии!!!
Я-то думала, ты не такой. Думала, ошиблась. Не совсем урод. А ты ещё хуже. Конченый.
Приматы рассаживаются кто куда. К представлению готовятся. Шипят бутылки. Звенят пробки. Щёлкают зажигалки. Попкорн бы ещё притащили, изверги!
Ублюдоквыродоктварьуродкозёл. Подошёл. Всё, что могу — строго на него смотреть, сигнализируя «даже не думай, тварь».
Рядом Дрю. Всё никак не уймётся, сволочь! Я и так уже унижена дальше некуда. Могу обойтись без дальнейших «расхваливаний». Салфеткой вытирает мне слюни. Нагоняю во взгляд всё возможное презрение. Вот тебе, а не спасибо!
Урод уже расстегнул ширинку. Вываливает своё чудовище.
Дыхание перехватывает, когда красная головка скользит по губам.
НЕ СМЕЙ! Не смей, гад, не смей!
Вырываюсь. Его это поначалу забавляет. Но не долго.
От первой пощёчины в глазах на секунду темнеет. Бьёт он сильнее Тома. Гораздо. Не сдерживась. Тут же вторую. И ещё. Голова дергается, как у марионетки. Вот, наверное, каково боксёрам приходится...
На стоны мои он, конечно, не обращает никакого внимания.
— Ещё добавить?
Нет! Пожалуйста, не надо!
— Глотай тогда!
Что мне остаётся?
— Нравится?
Пошёл ты!
— Нравится!? — допытывается ублюдок.
Член в самое горло суёт. Задыхаюсь от рвотных позывов. Прижимает меня лицом к волосатому лобку. Держит. Перед глазами красные пятна. В висках стучит.
— Нравится, блядь?!
Он меня задушит! Задушит же!
Из последних сили киваю. Да, да. Подавись.
Думала, не отпустит. Вытащил. Хрипло втягиваю воздух в саднящее горло.
И опять по новой.
А потом склизкая горячая струя заливает мой рот и он отступает, засунув доллар в мой нагрудный карман.
Вот и всё. Вот так это и случается. Месяц назад принимаешь поздравления от членов жюри, наслаждаешься громом оваций, а теперь угощают вонючей жижей из члена грязного деревенского увальня.
После такого я думала, меня, НАКОНЕЦ-ТО, оставят в покое. Но у зверей планы совсем иные.
Я ещё не отошла от чудовищного надругательства, которое учинил надо мной этот выродок, как его дружки уже тут как тут. Обступили, гоблины похотливые. Закрываю глаза, чтобы не видеть трясущихся у самого лица членов.
Начинается спор о первенстве. Господи, дай мне сил выдержать этот ужас. Торгуются как о тряпке какой-то!
— Вы ещё, бля, считалочку замутите, — доносится насмешливый голос Сандерса.
Я похоже единственная, кто не считает замечание забавным.
Кто-то предлагает «на камень-ножницы скинуться». Мысль вызывает всеобщее одобрение, подкреплённое парочкой обязательных «сука», «бля» и «в натуре, нахуй».
Глаза горят от навернувшихся слёз. Не знаю, что больнее — физические унижения или это их отношение ко мне как к бесчувственному «рабочему инструменту».
Определив порядок, скоты начинают лапать меня своими погаными руками. Несут какую-то околесицу, которая в их представлении, похоже, засчитывается за высшую форму ухаживаний. Какие же гадкие всё-таки у него дружки! Со всей их напускной заботой и вниманием. Под себя подбирал, наверное. Собеседование проводил. На детекторе сальностей и пошлых острот проверял.
Несмотря на тщетность всех моих попыток вырваться, я не сдаюсь. Вновь и вновь дергаю за верёвки в слепой надежде освободиться, заехать первому попавшемуся по самому больному месту и ринуться прочь из этой пыточной камеры.
Неудачный рывок, и я падаю на пол, вызвав тем самым дружный гогот окруживших меня свиней. Один из них берёт меня подмышки и ставит, как он выражается, «на позицию, блядь».
Они сбрасывают с меня табличку с отвратительным обещанием орального удовлетворения и приступают к зверствам. Расстегивают блузку, сдирают бюстгальтер вниз, больно сжимают грудь, тянут, дёргают за соски.
Потом начинается настоящая мука.
Скоты впихивают мне свои уродливые концы в горло. Едва сдерживаю рвоту. Гортань саднит. В какой-то момент эти ублюдки решаю, что мне «шалаве английской» «одного хуя мало будет» и, вытащив кольцо, чуть не раздирают мне щёки пытаясь на пару протолкнуть свои проклятые члены в мой бедный рот.
И не успокаиваются пока на моём лице не остаётся ни единого клочка, который не был бы вымазан их вонючем склизким семенем.
Всякий раз, чтобы сильнее меня унизить (куда уже!?), разразившийся спермой козёл сует мне в карман мятую купюру, приговаривая как здорово я потрудилась. Вся эта «похвала» дополняется ворохом «комплиментов» моим «способностям». «Заебатая соска» вот я кто для них.
Антракт.
Ублюдки присоединяются к остальным, обмениваются оценками, шлёпают по ладошкам.
Глаза режет от липкой мерзости. Что творится во рту промолчу.
Тихо молюсь, чтоб этих... пидоров... в аду черти драли...
***
—... это ж они только с виду, нах, целок, строят. Привыкли там в шелках-кружевах, сука бля, в проходках с мудозвонами ихними, за ручки, блядь, держаться. О погоде, бля, пиздеть да чаи, сука бля, наворачивать.
— Точно, бля. А сами-то походу только о хуебальнике здоровом мечтают. У тамошних-то поди уебанов пизоёбы-то хуйня, название, бля, одно.
... прихожу в себя. Уроды расселись неподалёку. Сосут своё вонючее пойло.
Ненавижу вас. Ненавижу вас, выродки! Деревенщины проклятые!
— Том, бля, езжай, сука нах. Хули тут небо коптишь? Там, бля, со своей отвёрткой первым шмароёбом будешь.
Смех.
Смешно.
Смейтесь, уроды, смейтесь.
Пробую собраться с мыслями. Что теперь? Долго они ещё измываться будут? Надо в полицию. Срочно. Плевать на позор, плевать на всё. Лучше позор, чем такое издевательство. Эти ведь просто так не оставят.
Сволочи продолжают свой мерзкий трёп о том, какие мы там в Англии все лицемерные ничтожества.
Закрываю глаза. Пытаюсь успокоиться. Насколько возможно прийти в себя.
Шаги. Грэг. Что, опять?
Он швыряет меня спиной на стол. Сильно бьюсь затылком. Перебивает дыхание. Когда же это кончится? Что ему ещё надо?
Раздвигает мне ноги. Привязывает их к ножкам стола. Нет. Нет, нет, нет, только не это! Нет, я не верю, не может быть, они же не настолько психи! Это не со мной, мне всё это снится, я брежу, брежу, брежууууу!
Неет! Убери! Не надо!
Пожалуйста пожалуйста я больше не буду, всё что угодно пожалуйста я всё сделаю не надо пожалуйста ну не надо я не могу пожалуйста
Мама мама мамочка любимая помоги забери меня отсюд апожалуйста мамочка он меня сейчас аааааааааааааааааааааааааааааа где ты мама я больше небуду пожалуйстаспасименяяааааааааа ненадоненадоненадосукаблядьхуйсвойаааааааубьюуууууубольноооооо