Из цикла «В отцы годится» №5: На круги своя - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Обознались... Сваливаем... — доносилось откуда-то, а он все смотрел на пятно алой краски и пытался понять, и не мог, но все равно пытался...
***
Прошло две недели. Сухоруков ни с кем не обшался, уволился с работы и жил на сбережения, которых могло хватить на год или два.
Целыми днями он рассматривал Илькины фото и перебирал ее вещи, которые так и остались жить в его квартире, — он не смел выбросить даже этикетки от ее колготок. Ночью он громоздил гору подушек, ложился на нее щекой и представлял, что это Илька. Он отпустил бороду, перестал мыться и вонял старым козлом. На улицу он не выходил, заказывая еду по интернету.
Однажды, роясь в Илькиной сумке, он снова наткнулся на тот самый талисман.
— Не уберег он тебя, — думал он, вертя в руке дряхлую дощечку с изображением какой-то фигуры, обвитой орнаментом. Он никогда не интересовался такими вещами — но все, связанное с Илькой, он старался смаковать, высасывая из ее вещей времяпровождение на сутки и недели.
Ему вдруг показались знакомыми цифры на бумажке, приклеенной к талисману. Он не знал, что это, но ему вдруг почудилось, что где-то он видел именно такую форму записи.
Он пробил цифры в яндексе...
И долго пялился в экран: тот показал ему сине-зеленую карту с лесами и озерами. Рядом желтел поселок Лоухи.
Цифры оказались GРS-координатами. И они показывали на остров, затерянный в огромной озерной сети на Илькиной родине.
Илья Степаныч пялился на него, пока не заболели глаза. Потом откинулся и стал думать. Он уже разучился это делать, но повод того стоил.
Это не могло быть случайностью. GРS-координаты с их точностью до 5 метров не используют для приблизительных указаний. Имелся в виду именно этот остров, одинаковый среди сотен таких же островов необъятного озерного края. И даже именно эта точка на острове.
Что там могло быть?
Здесь был тупик, и Илья Степаныч зашел с другой стороны. Илька как-то знала, что его должны убить. Она знала бандитов, знала, что они обознаются и примут его за своего должника Васю. И она умерла вместо него.
Здесь тоже был тупик. Эти два тупика на первый взгляд никак не были связаны друг с другом. Но само наличие второго тупика было крохотным, мизерным обещанием найти выход из первого.
А из первого выхода не было. И Ильки тоже не было, и после похорон на губах Ильи Степаныча до сих пор стыл привкус ее холодного, как кафель, лба.
Но остров был. И единственное, что мог Илья Степаныч — узнать, что там на нем.
Он снова взялся за карты. Трасса проходила в трех десятках километров. Дальше — пешком по лесу.
Илья Степаныч никогда не ходил в походы. Но, в конце концов, у него было полно времени.
***
На берегу лесного озера захрустели сучья.
Из чащи выбрался человек. Он был навьючен, как верблюд, и он устал, как собака. Он вышел ранним утром, но к озеру все равно поспел к закату, — впереди была ночевка в лесу. Машина его осталась на далекой просеке в 25 километрах к востоку... впрочем, сейчас это было неважно. Сейчас нужно сориентироваться, найти нужный остров, соорудить лодку и не перевернуться в ней.
Лодка была надувная. Он пять раза надувал и сдувал ее на Гребном канале, но тогда не было такой усталости. Ноги отказывались давить на насос, и он присел, отгоняя комаров, которые жрали его, несмотря ни на какие реппеленты. Потом все-таки встал и надул лодку.
Пока он выплыл к нужному острову, глядя в смартфон с GРS-ом, солнце успело закатиться за сосны. Сырой воздух звенел комарами.
«Заночую на острове. Так даже лучше. Меньше зверья», — думал он. По дороге он успел сто раз проклясть свою затею и обозвать себя дураком — но теперь было поздно. Третий остров, к которому он подплыл, был тем самым.
Уже стемнело, — пришлось включить фонарь. Комарье ринулось к нему, и казалось, что рядом включилась невидимая болгарка. Оставив фонарь подальше, Илья Степаныч сдул лодку (так требовали правила безопасности), упаковал ее в твердый футляр, сложил у валуна, навьючился и пошел искать то место.
Оно было рядом. Там высились две скалы, единственные на острове. Сухоруков понял, что это именно то место, даже не глядя в свой смартфон. Он не волновался: усталость вышибла все чувства. Он просто не знал, что там будет. Наверно, ничего не будет, думал он. По крайней мере, сегодня. Разобью палатку и заночую, а утро вечера мудренее.
Между скалами было нечто вроде скамьи, грубо стесанной по горизонтали. Это уже совсем интересно, думал Сухоруков. Жертвенник? Священное место древних финнов?
Подойдя к скамье, он сделал то, что было естественно в его случае: присел на нее. И понял, что встанет отсюда очень нескоро.
Он снял рюкзак. Фонарь высвечивал корявые лапы елей и живую ртуть комарья, пляшущего в белом луче. Потом Сухоруков зачем-то достал из рюкзака талисман. Почему-то он подумал, что его здесь нужно достать, а почему — и сам не знал.
Он сидел с талисманом и вертел его в руках. Просто сидел и вертел. Вокруг ныло комарье, хлюпала вода, гудел слабый ветер в соснах — тысячи звуков тишины, если к ней прислушаться. Больше никаких звуков не было.
И в какой-то момент он просто почувствовал, что он не один.
***
Страха не было, было просто это чувство. Оно заставило его обернуться в одну, в другую сторону, мотая фонарем.
И тогда он увидел ее.
Она сидела на той же скамье. Древняя, как камень. В одежде, как из музея. И смотрела перед собой, не видя ни его, ни фонаря.
Страха не было. Сухоруков, оказывается, давно знал, что будет что-то такое, и был готов. Он даже не пытался понять, откуда здесь эта старуха, зная, что этого не может быть, и просто не надо в это вникать.
— Здравствуйте, — на всякий случай сказал он. Прозвучало смешно, но было не до шуток.
— И ты здравствуй, — ответил голос, скрипучий, как ветки сосен. — Я ждала тебя.
— В самом деле? — переспросил Сухоруков, как дурак.
— Талисман не обманет, выведет ко мне. На то и создан.
Они помолчали. Сухоруков чувствовал, что мерзнет, но не от холода, а от ледяного тока, идущего от старухи.
— Знаю я, зачем пришел, — сказала она.
Сухоруков и сам не знал, зачем он пришел, и снова промолчал.
— Стало быть, она сгинула вместо тебя?
Этого он не ожидал.
— Откуда вы знаете? — крикнул он.
— Судьба моя такая — знать, — скрипела старуха. — До тебя она была здесь. Седая, как я. Сидела вот там, где ты сидишь.
— Что?
— Плакала, что тебя убили. Оттого и поседела вмиг. А я что? Талисман есть талисман. На то он и сделан.
— Как это — «меня убили»? — раздумчиво переспросил Илья Степаныч.
— Так. Всяк думает, что он в первом и единственном круге живет. А этих кругов больше, чем звезд на небе. Когда тебя убили эти разбойники, которые спутали тебя со своим подельником, она пришла ко мне. Как ей талисман достался — не знаю, и не моя это печаль. И я вернула ее, как и положено, на год назад.
— На год назад? — повторил пораженный Илья Степаныч.
— Таков уговор. Предупредила я ее, что от судьбы трудно уйти, но уговор выполнила. Не ушла от судьбы, стало быть... Кто ее убил? Разбойники? Вместо тебя, коли ты здесь сидишь?
— Да, — прошептал Сухоруков.
— Отчего не увела тебя на край света, не схоронила от них?
— Схоронила, — сказал тот, едва владея голосом. — Но они и там меня нашли.
— Искали тебя?
— Наверно, нет. Случайно...
Старуха кивнула.
— Трудно от судьбы уйти. И тебе будет трудно. Великим героям удавалось это... ну, а мое дело — дать то, что талисманом обещано.
— Вы вернете меня на год раньше?
— Ты уже там.
— Как?
— Так. Прощай. Желаю тебе не возвратиться сюда.
— Кто вы?
— Место, где милая твоя родилась, знаешь, а меня не знаешь. Все забывают люди...
Старуха пропала.
Он еще не видел этого, не светил фонарем в нее, — но он знал, что ее нет.
Посветив и убедившись, он какое-то время сидел на скамье. Воздух понемногу оттаивал от каменного холода, исходящего от старухи.
Потом он громко сказал в никуда — «спасибо вам!» — встав на всякий случай на колени. В ответ ему скрипнула ветка, уронив пару шишек.
«А может, это бред? От усталости и горя?» — думал он. — «Сейчас поем, разобью палатку, а утром видно будет...»
Кое-как соорудив себе ночлег (он делал это в Питере сто раз, но сейчас все шло вкривь и вкось), Сухоруков влез в спальный мешок и отключился.
***
Его разбудили птицы.
Пока он вылез из мешка (это заняло, наверно, целый час), они так раззадорились, что хотелось прикрыть уши.
Над островом плыло туманное озерное утро.
«Ну что?» — думал Сухоруков. — «Бред это или нет, а пора назад. Который у нас там час?»
Он достал смартфон. 6.10. Чертова рань... но это хорошо.
И вдруг его что-то кольнуло. Что-то на экране.
Он глянул туда снова — и пялился минуту или две, пока не понял:
5 июня 2015 года.
При любых обстоятельствах он подумал бы, что сбилась дата (нажалось что-то, мало ли) — но сейчас...
Оледеневший Сухоруков прошелся к воде. У этого камня он оставил лодку...
Лодки не было.
В груди екнуло ледышкой. Кто-то спер. Просто нагло спер его лодку ночью, пока он спал. Растерянный Сухоруков вернулся к спальному мешку...
Мешка не было.
Секунду назад был, а теперь не было. И рюкзака не было. И еды. И всего.
Он сел в мокрую траву.
«Или я сошел с ума, или... Или я действительно в прошлом, и все предметы из будущего реальны до тех пор, пока... пока я их вижу или трогаю».
Он обдумал свое положение. До берега — метров семьсот, а то и километр. Плавает он, в принципе, неплохо, вот только вода ледяная... И он не переправит на тот берег одежду и смартфон. Он выйдет туда голым, и его будут жрать комары, и он будет блуждать по этому проклятому лесу, не зная дороги... И машины у него тоже не будет. Потому что в 2015 году никакой машины ни на какой просеке здесь не было.
Зато, если он справится, у него будет Илька. Живая. Она уже у него есть, только далеко. И она еще этого не знает.
Стоп.
Он даже закрыл глаза, чтобы додумать эту мысль до конца.
Если Илька здесь была — значит, она все это сделала. Она все это смогла. Она переплыла озеро, выбралась из лесу, вернулась в Питер, нашла там его...
Если она все это смогла