Новогодний конкурс. Рассказ «Невероятные приключения Евы в новом раю»

— Если бы вам в Москве ещё и историю преподавали, то тогда бы ты знала ответ, — сказала она очень ехидно, но видя мой растерянный вид, всё же сменила тон: — Не обижайся. Лет пятьсот назад всё так и было.
— Лет пятьсот? — удивлённо переспросила я, чуть не споткнувшись на ступеньках вокзала.
— Ну да, — продолжила Катя, даже не обратив внимания на мою, готовую застучать по парапету, отвисшую челюсть. — Где-то лет пятьсот назад. Но с тех пор много произошло. Пять мировых войн, природные катаклизмы, смена полюсов. В результате, из пригодных для обитания земель, остался лишь этот клочок сибирской суши.
От всей этой информации у меня по спине побежали то ли мурашки, то ли капли пота. В шубе становилось нестерпимо жарко. Спешащие мимо прохожие, сверкая своей обнажённой плотью, косо поглядывали на мой наряд. И от этих подозрительно-любопытных взоров мне становилось не по себе, словно это я была голая, а не они. Боже, куда я попала?
— Ты попала в рай, дорогуша! — ответила проводница, и с этими словами втолкнула меня в двери игаркского вокзала.
* * *
Рамка в проходе тоскливо запищала, и передо мной возникла конопатая девчушка в салатовом пиджачке, с золочёными лилиями на сиреневых погонах.
— Гражданочка, — пропищала она тонким голоском, — у вас тут перегрев. Зачем Вы так закутались?
— Она из Москвы, лейтенант, — подмигнула ей Катя.
— О-о! — понимающе кивнула рыжая девчушка, и уже обращаясь ко мне: — Следуйте за мной, гражданочка.
Понурив голову, я поплелась вслед за этим худеньким созданием в офицерском мундире, по дороге разглядывая как ловко виляет её маленькая попка. Вдоль стены, в кожаных серебристых креслах сидело с десятка два женщин, самых разных возрастов, одетых всё в тот же знакомый «классический» стиль: закрытый верх, открытый низ. Как только я появилась в своём меховом великолепии, разговоры смолкли и все взоры были устремлены на меня.
— Раздевайся, — приказным тоном сказала лейтенантша.
— Что? — переспросила я.
— Раздевайся. Что непонятного? — пропищали «рыжие конопушки», вздёрнув вверх свой носик. — Снимай всё и клади в корзину, — и передо мной тут же появилась тележка, как в супермаркетах.
Раздеваться посреди зала, под пристальным взглядом посторонних глаз было жутко унизительно. Но тело отзывалось приятной истомой после каждой сброшенной с неё вещи, чуя свежий ветерок от кондиционеров, приятно охлаждавший кожу. Небольшая заминка произошла из-за сломанного замка на молнии юбки. Но лейтенант, до того момента стоявшая с невозмутимо-безучастным видом, заметно занервничала, и достав из кармана ножницы, одним движением ловко располовинила мою любимую юбочку так, что я даже охнуть не успела.
Оставшись голой, я смущенно прикрыла ладошками свои, скромного размера груди. Хоть похоже это уже было лишним. Как только моё тело покинул последний клочок ткани, так тут же все вокруг потеряли ко мне интерес, продолжив свои обыденные разговоры.
— Идём быстрей, — схватив меня за руку, сказала девушка в форме, — пока окошко освободилось.
И мы рванули в другой конец зала. Шлёпая босиком по керамической плитке, мне оставалось лишь с грустью наблюдать, как уборщица увозит тележку с моими пожитками куда-то вдаль.
За стеклом сидела пожилая женщина с типично бюрократической внешностью, уставшего от чужих забот клерка. При виде её меланхолично-озабоченной физиономии, подёрнутой паутинкой суровых морщинок, мне стало страшновато, и неприятно заныло внизу живота.
— Вставь голову и руки в отверстия, — приказала сопровождавшая меня конопатая девица.
В самом деле, в стекле было три круглых отверстия: одно большое и два по бокам поменьше. Проделав то, что от меня просили, я с облегчением подумала, как хорошо, что из-за разделявшего нас стола, я не могу видеть эту дамочку ниже пояса. Та даже не бросила на меня взгляд, продолжая лениво щёлкать по клавиатуре компьютера, выводя на стерео-монитор какие-то символы. Щелчок и вдруг отверстия в стекле сжались, плотно обхватив мою шею и запястья рук. В испуге я дёрнулась, но окно лишь гулко задрожало, не выпуская пленницу из своих оков.
Кто-то сзади, схватив меня за ноги, развёл их в стороны и зафиксировал кожаными ремешками за щиколотки. Я не видела, что происходит у меня за спиной, но чувствовала, что народу поглазеть на моё унизительное положение явно прибавилось. По меньшей мере две пары рук кинулись обследовать каждый кусочек моего тела. Его тискали, щупали, измеряли, загоняли в него иголки, вешали датчики, и бог знает что ещё с ним делали. И при этом, мне ещё приходилось отвечать на вопросы, задаваемые женщиной за столом, которая невозмутимо, ни разу на меня не взглянув, заполняла данные в анкету. — Ваше имя, фамилия? — спрашивала она.
— Ева Семёновна Сысоева.
— Семёновна? — удивилась она. — Какое странное второе имя.
— Это не имя, — отвечала я, пытаясь с трудом сохранить самообладание. Два холодных пальца в этот момент чересчур тщательно обследовали отверстия на моей промежности. — Это не имя, а отчество.
— Что такое отчество? — озадаченно спросила бюрократорша, скорее не меня, а свою коллегу-соседку. Та, нехотя оторвав голову от монитора, пожала плечами.
— Нет. У нас так не принято, — констатировала мучительница моих мозговых извилин. — Нужно второе имя. И желательно французское.
— Почему французское? — удивилась я, Этот парадокс немного отвлёк меня от наглого пальчика на моём клиторе.
— Такова дань традиции в честь первых строителей Нового Эдема, — и выдержав многозначительную паузу, она добавила: — Они были из Мордовии.
Я бы наверное ещё могла порассуждать на тему, в чём тут логическая связь и откуда в Мордовии французские корни, но в этот момент назойливый пальчик на моей мокрой щёлке сделал своё дело, и тело разразилось таким оргазмом, что стекло зазвенело. Ноги обмякли, коленки подкосились, и я бы точно рухнула на пол, если бы не была привязана, а голова не торчала в стеклянных колодках. Закатив глаза, я тихо застонала. И в этот момент перед лицом щёлкнула вспышка фотокамеры. — Эй, — возмутилась я, кося глаз на монитор компьютера, где загружался снимок перекошенной судорогой физиономии, — предупреждать надо. Давайте ещё раз, я кажется моргнула.
— Послушайте, — послышался возглас сзади, — а девочка похоже чиста на эдемайзер-тест. Откуда вы такую взяли?
— Она из Москвы, — пропищал голосок конопатого лейтенанта.
— О-о-о! — разнеслось эхом по залу. «О, боже, если ещё раз я услышу это «О», то я за себя не отвечаю.»
— Так эту проблему надо срочно решить. Зовите Зину.
— Зина! — гаркнула женщина за столом, так, что на несколько секунд я даже оглохла. Дверь за её спиной слегка приоткрылась и оттуда послышался низкий бас:
— Чего?
— Тащи сюда эдемайзер, Зина.
Дверь распахнулась настежь, и в её проёме появилась женщина, под два метра ростом и в обхвате примерно столько же. Фирменный зелёный жакетик сиротливо покоился на её толстых плечах, готовый в любую минуту треснуть по швам. Из под него, даже не пытаясь прятаться от чьего либо взора, выглядывали груди, как два здоровенных белых бивня. Но самое страшное зрелище было у Зины между ног. Там, пристёгнутый на ремешках, виднелся огромного вида страпон. Настолько огромного, что пожалуй такого «эдемайзера» я даже у жеребцов на ипподроме не видела. Погладив этого фаллического монстра рукой, женщина подмигнула мне, и пробасила:
— Держись, девочка, я уже иду к тебе, — и от этих слов я задрожала в ужасе и заскулила, пытаясь разжалобить бюрократоршу:
— Не надо Зину... Пожалуйста, не надо Зину... Я всё подпишу, только не надо Зину.
Пока Зина обходила конторки, казалось, что всё здание содрогалось под её шагами. Я, закрыв глаза от ужаса, тихо молилась: «Господи, пусть всё это будет только сон. Господи, я хочу проснуться у себя в мягкой и уютной постельке. Господи...»
И тут две руки схватили меня за бёдра, как пушинку подняв вверх. Ремешки на ногах натянулись, больно врезавшись в щиколотки, и мои пятки повисли в воздухе. Минута томительного ожидания неизбежности, и что-то огромное уже безжалостно растягивало мои половые губки. Хочу кричать, но от ужаса, сковавшего все мышцы, не могу толком ни вздохнуть, ни выдохнуть. Лишь тихо скрежеча зубами, понимаю, что в этот самый момент меня, как тряпичную куклу, натягивают на огромный кол.
К моему удивлению боль, причинённая таким грубым вторжением, быстро прошла. Не знаю почему. То ли моё влагалище быстро адаптировалось к таким чудовищным размерам, то ли Зина натирала свой силиконовый агрегат какой-то анестезией, но вскоре весь этот ужас уступил место накатывающим одна за другой волнам удовольствий. Мне оставалось лишь расслабиться под их монотонное покачивание и наслаждаться процессом. Страпон пульсировал внутри меня, как живой, выплёскивая с каждым толчком новую порцию «эдемайзера» во влагалище. Но в тот момент я этого ещё не знала. Мне объяснили все эти тонкости гораздо позже, хотя так и не поняла из чего готовят это студенистое зелье, заменяющее мужскую сперму. А тогда я лишь тонула в бесконечном оргазме, то и дело скручивающем моё тело в агонизирующих судорогах. Видимо тут не обошлось без магии химической формулы, того самого хитрого зелья, под названием «эдемайзер».
Под занавес этого спектакля, я наконец прокричалась на весь вокзал, чем вызвала ураган аплодисментов у случайных и невольных зрителей этого секс-шоу. Я думаю, что именно эта столь бурная реакция организма и решила мою дальнейшую судьбу. Привлечённая моим криком, элегантная рыжеволосая красавица по имени Анна Фелиция, долго о чём-то шепталась с суровой бюрократоршей, пока та не кивнула головой. Меня тут же отстегнули, выдав предварительно штрих-паспорт, в виде татушки на внутренней стороне бедра, и отдали в полное распоряжение этой женщине. И через несколько минут автокар, плавно покачиваясь на гравитационной подушке, уже уносил меня навстречу неизвестности.
* * *
— Девчонки, принимайте нового жильца, — сказала комендантша заводского общежития, распахивая дверь комнаты.
Навстречу нам выбежала худенькая девушка с растрёпанными, чёрными как смоль, волосами, и в коротком