а она на верхней лавке уселась, колени ее сомкнутые аккурат мне в грудь и уперлись. Положил я поверх ладони да легонько в стороны надавил, чтоб поняла, что затеял. Миг посомневалась, в лицо глянула, да и смягчилась, поддалась, хоть и не сразу, медленно так, словно валун тяжелый от входа в пещеру отодвигал. Раскрылась, бутон лепестками трепещет, капельками росы покрыт, волоски рыженькие вокруг кучерявятся, да скорее красоты добавляют, нежели неприязни. Знаю, застыдилась, щечками снова зарделась, да глаза от стыда прячет, ручками в лавку вцепилась, аж костяшки на пальцах то побелели. Но ножки не сводит, допустила меня, вдоволь налюбоваться позволяет. Склонился я, с пупочка начал поцелуями неторопящими все ниже опускаться. Кожа ее разгоряченная да влажная, едва-едва пóтом солоноватая, а все больше травами да цветами лесными пахучая. Коснулся губами я холмика поросшего, и минуя его, припал ртом к тому самому источнику, что всем нам жизнь дает. Сладки лепестки ее были, приятны на вкус и на прикосновение. Я язычком ту самую тугую горошинку нащупал да и принялся обхаживать да обласкивать. То быстро-быстро, да и вдруг медленно, на месте почти, а то вдруг движения широкими да размашистыми и вновь быстро-быстро.
Затрепетала моя касатка, голову откинула, глазки прикрыла, про стыд и думать забыла, блаженствует, уж я в том деле мастер, молвил уже о том. Быстро дрогнула, почуял, прям, как изнутри пульсация волнами накатывает. Разомлела милая, погрузилась в пучину радости, в омут блаженства, да и от жару банного размякла. Я на руки аккуратно взял, как пушинка легка, да и вынес в предбанник. На лавку уложил, под голову полотенца сподобив. Сам рядышком, прямо на пол сел, к стене облокотившись, вроде и отдышаться надо, а с ненаглядной глаз не отвожу. Уж до чего приглянулась она мне, каждую родинку, да каждый волосок целовать бы готов. Затрепетали ресницы, пришла в себя, вернулась из блаженного мира, меня завидев, встрепенулась, на лавке села, да полотенцем стыдливые места прикрыла. Забавная, словно я только что поцелуями ее не ласкал, да языком в самом таинственном месте не вылизывал. Предложил ей квасу холодного. С жадностью выпила, да и сам я с удовольствием к банке припал, пока жажду не утолил.
Вдоволь напарилися мы в баньке, да и в дом пошли вместе. Накормил я гостью мою нехитрым ужином, да душистым чаем с брусникой и шиповником. А потом подхватил малỳю на руки, да и отнес прямо на ложе. Обвила ручками за шею, да крепким поцелуем поцеловала. Страстная ночь у нас была. Я в паузах, когда от страсти отдыхали да новых сил набирались, горячился, о любви говорил, шептал, что не отпущу больше никуда, да разве ж удержишь ее, деву лесную, лесные люди народ своенравный, да свободолюбивый. Ушла. Не как в прошлый раз, ранним утром завтрак приготовила, моего пробуждения дождалась, поцеловала в губы, да и ушла. Я следом из избы вышел, а там туман, что твой дым столбом, ни зги не видно. Сделал два шага, да и назад повернул.
Знал я, что вернется еще дева моя. Ей-ей вернется!
А она и вернулась!
Но коли интересно будет, дак про то в другой раз рассказу. А то, вон за окошком туман густеет. Видать, ненаглядная моя идет!
Войти
Скачать рассказ
Скачать как JAR (JAVA-книга)
Временное открытие!
@eromo_org