Королева сисек - читать порно рассказ онлайн бесплатно

но ее больше беспокоило не это, а то, как близорукий мужик будет вести машину (было ясно, что он плохо видит, потому и обознался).
За рулем, однако, сидел кто-то другой.
— Вот, привел, как и обещал, — сказал ему близорукий. — Дальше уж сами. Спокойной ночи, малыши!
Хлопнула дверца, и машина тронулась.
(«ААААААААААААА!» — орала Ксюша. Про себя, а может, и вслух.)
— Приветик, — сказал ей водитель.
— Приветик...
— Ты Ксюша?
— Ага...
— А я Гена. Рад познакомиться, шлюша Ксюша. В курсе дела, да? Макарыч все рассказал?
— Ну... с пятого на десятое, — хрипела Ксюша. У нее вдруг и вправду пропал голос. — Короче, как всегда. Ты ж его знаешь.
— Да уж... Короче, слушай сюда. Мы едем в один элитный клуб. Вообще они разными делами занимаются, но сегодня все законно. Тебе ж восемнадцать есть, надеюсь? Гыгы...
— Ага. Только вчера исполнилось.
— Чё, правда, чтоль?... В общем, сегодня у них бабский конкурс на лучшие буфера. Победительница получает звание Королевы Сисек, четыре штуки баксов и небольшой сюрприз. Взнос я уже уплатил. Две штуки тебе, и нам с Макарычем по штуке. Он говорит, что у тебя самые крутые сиськи в Москве, к тому же натуральные, без ГМО. Не терпится взглянуть, гыгы... Упс, а вот и он звонит.
— Ну его в жопу, задолбал, — сказала Ксюша, вжимаясь в кресло. (Небось объявилась настоящая Шлюша Ксюша.)
— Тоже верно. И без него разбермся... Приехали!
Ксюша вылезла из машины и на негнущихся ногах подошла к воротам роскошного особняка. Гена представился охраннику. Тот на полминуты скрылся, затем привел фрачного юношу, почти мальчика.
— Приветствую вас, госпожа Ксения, — сказал мальчик петушиным голосом. — Я — ваш паж Артур. Идите за мной, я проведу вас в ваши покои.
«Я Оксана, а не Ксения» — хотела сказать Ксюша, но вовремя спохватилась. Паж Артур согнулся в поклоне, приглашая ее. Ксюша проплыла, как по невесомости, в открытые ворота, и оглянулась оттуда на Гену.
— Давай-давай, увидимся на мероприятии, — гоготнул тот. — Чтой-то ты какая-то затюканная, вроде как и не шлю... Молчу-молчу, — прикрыл он рот рукой. — А то мальчика испортим.
Артур провел Ксюшу в комнату, обставленную в стиле «что-то там старинное» и сказал:
— Здесь мы подготовимся к торжествам. Я помогу вам раздеться и принять ванну.
— Поможешь мне?..
— Конечно. Не утруждайте себя, госпожа, — Артур стал расстегивать Ксюше пальто.
— Ну что ты... я сама...
— Таковы правила. Позвольте ваше пальто... Теперь туфли... брюки...
— Эээ... Насколько ты собираешься меня раздевать?
— Конечно, полностью. Ведь вам предстоит принять ванну.
— Может, я сама разденусь?
— Так не принято. Не волнуйтесь, госпожа, ваш паж не позволит себе ничего лишнего. Мое дело — служить вам.
— Сколько тебе лет? — спросила Ксюша, отдаваясь мягким рукам Артура.
— Девятнадцать, госпожа.
— Ты давно работаешь здесь?
— Полгода, госпожа.
«И многих девушек ты раздел?» — хотела спросить Ксюша, но не спросила, потому что вдруг осталась в одном белье. (То есть это произошло не вдруг, но она осознала это только, когда увидела себя в зеркале напротив.)
Вкрадчивые пальцы Артура расстегнули ей лифчик... Ну, жюри сидит и смотрит, у кого самая красивая грудь, да? — Не совсем. Претендентки стоят за ширмой со специальной прорезью. Из нее видна только их грудь, все остальное прикрыто. Так сделано для того, чтобы не было возможности узнать конкурсантку, а также, чтобы эксперты не отвлекались на посторонние факторы — на лицо, фигуру, пизду...
— Что?
— Я не сказал вам? Все претендентки остаются на протяжении конкурса полностью обнаженными. Таковы правила. Эксперты по очереди подходят к каждой претендентке и оценивают ее грудь путем визуального, тактильного и орального контакта.
— Что это значит?
— Увидите, — улыбнулся Артур. — Позвольте, я помассирую вам грудь. Она должна восстановаться после бюстгальтера.
Он снял пиджак, закатал рукава и стал осторожно подминать Ксюшино добро, не касаясь сосков.
Ксюша зарычала, как сытая кошка, и закатила глаза...
— А теперь, если госпожа не против, мы перейдем к процедурам, — голос Артура донесся к ней сквозь какой-то туман. — Скоро полночь.
— Ииии... моя карета превратится в тыкву? — услышала Ксюша себя.
(Или это была не она?)
— Нет, просто конкурс начнется. Позвольте...
Артур помог встать ей, ставшей сгустком рыхлой пены, и вымыл ее под душем.
Потом она сидела в кресле, раздвинув ноги, и наблюдала, как мыльный станок Артура ездит по тайным складочкам, которые до сих пор были доступны только мужу и врачам. Тонкое, как наигрыш флейты в полусне, возбуждение дрожало в ней, расцветая бесстыдными соцветиями; Артур касался ее гениталий походя, дразня их где-то рядом, в сантиметре от самого-самого, и Ксюшины соки смешивались с кремом, белоснежным, как сливки...
Потом ее натерли всю, от шеи до ступней, ароматным маслом, и она услышала:
— Без четверти двенадцать. Пора.
***
— Сюда, прошу вас.
Голую, заново причесанную и накрашенную Ксюшу ввели в небольшой зал. Она пошатывалась после массажа и текла, как авторучка в самолете; остро хотелось кончить, и Ксюша жалела, что не решилась ласкать себя под пеной. Или же попросить Арту... но нет, об этом нельзя было и думать!
Ксюша передернулась — и только сейчас заметила, что в зале, кроме нее, полно голых девок.
— Вау! Какие буфера! — они устремились к ней, и Ксюша инстинктивно попятилась. Это было похоже на Босха: к ней приближались грудастые тела, насиликоненые, натертые маслом, и над каждым из них скалилась развратная физиономия.
— Так, девочки, грудь не трогаем. Не трогаем, я сказал!... Кто будет лапаться — тех снимаем с конкурса и взнос не возвращаем...
— Пожалуйста, госпожа, проходите сюда, — шелестели пажи, фрачные и вежливые, как в кино. Ксюшу кто-то взял за руку, и по вкрадчивому прикосновению она поняла, что это Артур, хоть глаза ее вдруг разучились фокусироваться. Ее провели к длинной портьере, где она стала в ряду голых девок, хихикающих и матерящихся, как семиклассницы на перемене, хоть все они были старше Ксюши.
— Девочки, ну подрочите мне кто-нибудь! — скалилась Ксюшина соседка. — У меня если в пизде пусто, то сиськи сдуваются,... Давай, землячка. Ну будь человеком!... — она выгнулась перед Ксюшей.
Та сжалась, соображая, что ей ответить, но тут Артуровы руки развернули ее («станьте, пожалуйста, лицом вот сюда, госпожа») и завернули в бархатную портьеру. Ксюша оказалась упакованной в большой карман, из которого с той стороны торчали ее сиськи и, кроме них, больше ничего не было видно. С другими девками их пажи проделывали ту же операцию, а те заигрывали с ними, громоздя непристойности. Все это вдруг напомнило Ксюше астрофизические конференции, где так же бестолково толпились и громоздили научные трехэтажные, и она хрюкнула.
Но тут ударили в гонг (его звук протек сквозь все Ксюшины нервы), и замогильный голос объявил:
— Дамы и господа! Через две минуты наступит священная полночь. Приготовьтесь к ее встрече! Именем Мессира и прекраснейшей Маргариты объвляю состязание открытым! Пусть победит достойнейшая из достойных и сисястейшая из сисястых! Слава Ночи, под чьим покровом мы творим наши темные дела! Слава!
За портьерой отозвался хор мужских голосов — «слава!». Из Ксюшиной глотки тоже едва не вырвалось — «слава!» — и ей стало жутко: вдруг показалось, что она попала на настоящий шабаш. Но потом она увидела, как девки лыбятся и закатывают глаза, и ей тоже стало смешно, хоть жуть никуда не ушла.
Пробило полночь (каждый удар колол Ксюшу током), и голос возгласил — «да начнется состязание!» За портьерой раздались шаги, и крайняя девка слева запищала, а остальные зашушукались и завыгибались, чтобы смотреть, как та корячится и закатывает глаза под чьими-то невидимыми руками и языком. Вскоре точно так же стала корячиться и вторая девка, и третья, и все по очереди... Волна всеобщих корчей приближалась к Ксюше — все ближе и ближе, и в печенках у нее было все холодней и холодней...
— Ыыых! — выдохнула она, когда ее грудь смяли чьи-то требовательные пальцы. Ксюше казалось, что они прорастают ей вовнутрь — туда, где зудели тугие комочки возбуждения. «Меня доят, как корову» — подумала она, и не успела фыркнуть от этой мысли, потому что ее сосок окутало влажное, горячее, пульсирующее, и Ксюша сразу разучилась думать, и могла только кряхтеть и корячиться, как все вокруг. Она думала, что девки выпендриваются — и это, между нами говоря, так и было, — но сейчас чей-то рот высасывал ее насквозь, и из Ксюшиного нутра сочилась целая лавина сладкого масла, которым ее тело подтаяло внутри, как котлета по-киевски, и Ксюша не могла сдержаться и выла, как волчица на луну. Никогда еще ласки груди не исторгали из нее такой мучительный волны, которую некуда было девать, потому что голая Ксюша была у всех девок на виду...
Руки и языки менялись — Ксюша понимала это и по тому, как по-разному они мучили ее (кто напористо, кто истаивающе-чувственно, а кто и жестоко, с покусываниями и щипками), и по протираниям ее сосков чем-то скользящим, но не горячим, как языки, а прозрачным, мятно-прохладным («влажные салфетки» — догадалась Ксюша). Эти протирания были почти так же невыносимы, как и ласки. Адски хотелось растерзать себя внизу и кончить... «хоть кто-нибудь, помогите мне» — думала Ксюша последним живым клочком мозга, и вдруг поняла, что все девки мастурбируют, не стесняясь никого и ничего. Ее рука сама, помимо воли, опустилась вниз, пальчик сам проник в липкую пещерку...
Что такое? Зачем это?... Почему?..
Ксюша вертела головой, пытаясь понять, почему ее больше никто не мучает. Сиськи, набухшие возбуждением, кололи воздух за портьерой и весили, наверно, пару центнеров каждая. Волна стонов отходила от нее вправо, и девки, довольно улыбаясь, поправляли прически. Ксюша вдруг поняла, что стоит в луже. «Обделалась?» — обожгла мысль, и за ней — следующая, не менее стыдная — «да нет, это же мои соки...»
— Дамы и господа! — пророкотал голос за портьерой, и Ксюша вздрогнула. — Пришло время объявить победителя. Наибольший балл набрал номер... номер девять!