Последняя инстанция - читать порно рассказ онлайн бесплатно

Скольких отсобеседовал? — поинтересовалась Оса.
Вопрос был с подвохом. Первая женщина в списке Ярого была ненасытна, слегка ободрана и ничего не имела против анала. Принимать её жалобы на постояльца из номера 307 (Кирилл Масленников, 36 лет, неженат) было сплошным удовольствием. Вторую Кирюха протравил метанолом — она была слепой, немой, слегка паралитичной, и секс с ней напоминал американские горки в маленьком русском городке, где все вагончики подергиваются, скрипят и грозят развалиться. В раздувшемся животе третьей было много воды и дерьма — похоже, кто-то переусердствовал с клизмой. Кишки несчастной бабы, влажные и раздутые, не вынесли прямого удара в живот, и смерть её была довольно мерзкой. Ярый, привычный к кровище, но не к говну, блевал в туалете большую часть времени, отведенного под составление жалобы.
— Ах ты моя нежная фиалка, — умилилась Оса. — Помнишь того постояльца из двести второй, который накатал на вас восемь жалоб и две докладные из-за дыры в пиджаке? Когда горничные ободрали его и сшили костюм из его собственной кожи, ты мне сказал, что хочешь «малиновое мороженко, только чтоб вот правда малиновое, как его кишки сейчас».
— Так то кишки, — грустно сказал Ярый. — А то баба с сепсисом во всех внутренностях, которая воняет, как тонна дерьмища. У меня тонкая душевная организация. Я уволюсь к хренам!
— Соберись, тряпка, — отрезала Оса. — Кто там у нас по графику?
* * *
С каждой мертвой женщиной, побывавшей в койке Ярого, росла его уверенность в своей правоте. Мудаки заслуживают, чтобы их вздрючили. Кирюха этого заслуживал, как никто другой.
Одной своей бабе он скормил столько парацетамола, что хватило бы на армию заболевших детей. Прежде чем умереть, она двенадцать дней валялась в коме. У другой из влагалища торчала ножка стула, и Ярый принялся за дело, громко сказав «даже знать не хочу». Еще одну задушевно хлестали по попе скакалкой, а после ею же и задушили. К слову, барышня была задорная, порку любила, а Ярого оседлала крайне настойчиво, усевшись пиздой на лицо. Он вылизывал её с фантазией, любопытно елозя кончиком языка, посасывая бледную, чуть розоватую плоть, а вездесущая Оса сидела рядышком на подоконнике, болтала ногами и давала советы. Словом, все шло своим чередом. Если бы не одно «но».
— Он собрался уезжать!
Ярый швырнул полотенце, едва не угодив им в респиратор голой, божественно красивой гостьи из сто четырнадцатой комнаты. Лица её видно не было, говорить она то ли не хотела, то ли не могла, но вполне сносно объяснялась жестами. Обычно Ярому этого хватало, но не сегодня. Сегодня он был зол.
— Долбанный Кирюха собрался уезжать! — сообщил он Осе, игнорируя попытки гостьи в респираторе заказать себе дайкири. — Ему тут, видите ли, скучно!
— Почему ты не можешь вынести вердикт досрочно? — спросила Оса. — Ты принял уже десять жалоб... не так уж мало.
— Тогда его бабы останутся тут на веки вечные, — вздохнул Ярый, и вместо дайкири налил гостье чистого рома. Она расстроено пошипела фильтрами респиратора, но жаловаться не рискнула. — Каждая из них должна подать мне жалобу. Только тогда они смогут уйти.
Под руку сунулся куцый мужчинка из триста второй, взвизгнул обиженно:
— У вас в отеле что, нет бассейна?
— А у вас нет клетчатой рубашки и пизды, — рявкнул Ярый. — Но я же не жалуюсь!
— Да ты мастер общения с клиентами, я смотрю, — хмыкнула Оса.
Куцый мужчинка подпрыгнул, потрясая кулаком, и куда-то умчался. Ярый проводил его тяжелым взглядом.
— Я в раздрае, — пояснил он. — Если Кирюха слиняет из отеля, то я его не то что наказать — даже пожурить не смогу. Еще чуть-чуть, и тебе придется с ним трахаться, чтобы он не свалил!
— Я не существую, болван, — сказала Оса, запуская трубочку в стакан с джин-тоником. — А... — Ярый пожал плечами. — Ну, значит, еще чуть-чуть, и мне самому придется с ним трахаться. — О-о-о, — оживилась Оса. — А на это я бы посмотрела!
— Дуреха ты, — сообщил Ярый, подтащил к себе зазвонивший телефон и зажал трубку между плечом и щекой.
— У меня в номере собака! — завопила трубка. — Почему у меня в номере собака?!
Оса прикоснулась ладонью к груди, изображая медленный вдох. Ярый кивнул, трижды глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, и сообщил в трубку:
— Не паникуйте, она сама уйдет. Просто не давайте ей жевать вяленое мясо и сигареты. Особенно сигареты. Осо... что? Уже? Съебывайте, съебывайте оттуда!
* * *
На этот раз Оса нашла его на третьем этаже. Ярый отлынивал от работы, вместо этого докуривая восемнадцатую сигарету и расклеивая объявления по дверям номеров. Оса сорвала одно из них и фыркнула:
— Это еще что?
Бумажка гласила:
«К вниманию гостей отеля:
— Если у вас из гардероба что-то пропало, отыщите ближайший телефон, наберите #770 и, не снимая трубку, трижды громко скажите: «Черти-братишки, ко мне придите, вещь обнаружьте, искать помогите». В 90% случаев ваши вещи вернут в день выселения, в 9% случаев их сожгли горничные, в 1% случаев ваши вещи были отосланы в Африку по программе помощи отсталым странам. Просим прощения за неудобства.
— При общении со старушкой Мэг придерживайтесь простых правил. Не смотрите наверх. Не замахивайтесь газетой. Не выказывайте беспокойства. Будьте бдительны. Тогда старушка Мэг вас не тронет.
— «Просто покажи ему сиськи!» — не те чаевые, на которые рассчитывает бармен. Если у вас красивая грудь, покажите её повару или работницам прачечной. Бармен принимает наличные и карточки visа.»
— О, — сказала Оса, дочитав. — Я знала, что рано или поздно та деваха заебет тебя своими сиськами. Хотя пирсинг сосков — это клёвенько...
Из-за ближайшей двери донесся горестный вопль, перешедший в рыдания. Мимо Ярого прошлепала деваха с бесцветными волосами, волоча за собой мокрую простыню.
— Уборка номеров, — сообщила она. — Смена постельного белья. Уборка номеров...
Когда деваха скрылась за поворотом, Ярый поджег новую сигарету, прихватил её в уголок рта и продолжил клеить объявления.
— Ты не закончил с жалобами, — осуждающе сказала Оса. — А ну взял себя за задницу и пошел в...
— Я больше не могу! — огрызнулся Ярый, едва не выронив сигарету. — У меня уже болят хуй, язык и поясница! Я...
— Тебе их жалко, — грустно сказала Оса.
— Мне их жалко!
Ярый стоял посреди коридора, тяжело дыша, и сжимал в руке стопку объявлений.
— У одной из них была сожжена голова, сечешь? Шея есть, а дальше мясо поотпадало, одна черепушка. Он сунул её головой в духовку и держал там полтора часа, даже когда она уже не дергалась. Кто, кто вообще может такое сделать?
С трудом отлипнув от сигареты, Ярый скривил губы и замолк.
— Осталась последняя? — спросила Оса.
— Ждет внизу.
— Ты только не нервничай...
— Что? — с подозрением спросил Ярый.
— Там старушка Мэг разбушевалась...
— Блядь!
— Я хотела убраться... Но потом решила, что мне лень.
* * *
Лобби напоминало кадр из классического фильма ужасов.
Везде была кровь, на люстре висела половина кишечника, свитая кольцами, как слизкий гофрированный питон. Из его конца, не подчиняясь никаким законам анатомии, росло округлое глазное яблоко. Когда Ярый прошел мимо, яблоко с хлюпающим звуком упало на пол и оказалось прилипшим к кишечнику, а не растущим из него.
Гостья из сто четырнадцатой комнаты, как всегда голая, мраморно-бледная и прекрасная, сидела на стойке портье, с какой-то дерзкой эротичностью закинув ногу за ногу. На лице её был респиратор, в руке дымилась сигарета.
— А как ты... — Ярый помолчал. — А неважно.
Как она могла курить и пить коктейли, не имея доступа ко рту, он не знал и знать не хотел.
Он знал другое.
Знал, что респиратор скрывает лицо, развороченное куском металла при столкновении машин.
— Юлия Ковач, — сказал Ярый. — Медсестра, аспирантка гуманитарного вуза, та-а-а еще потаскушка...
Девушка молча повернула голову. Воздух с шипением прокачивался сквозь фильтры респиратора.
— Машины детям не игрушка, а уж на скорости девяносто кэмэ в час и подавно, — пожурил её Ярый. — Это же ты, верно? Это с тебя всё началось, и ты всё закончишь.
Юлька молчала, поблескивая затемненным стеклом респиратора.
— Это ты наобещала Кирюхе золотые горы, халявное бухло и кучу баб, — продолжил Ярый. — Это ты подсуетилась с смс-кой и отправила его к нам. Знала, что если он станет постояльцем нашего отеля, то на него можно будет подать жалобу и затребовать официальное разбирательство.
Фильтры шипели, с натугой выталкивая воздух. Сигарета дымилась — столбик пепла дополз до самого фильтра и обсыпался. Тот факт, что вокруг были разбросаны внутренности, призрачную Юльку не особо волновал.
— Кирюха очень поэтично описывал твою грудь, — хмыкнул Ярый. — Это любовь. Но по сиськам он тебя не узнал, а лицо ты скрыла, чтобы его не спугнуть. Почему респиратор?
Юлька молчала. Соски её гордо смотрели вперед, и не пялиться на них было сложно.
Ярый сделал шаг и протянул руку.
— Яромир, — сказал он. — Можно Ярый. Как официальный представитель отеля, я готов принять твою жалобу и...
В то же мгновение Юлька сорвалась с места. Она и шагу не сделала — просто вот она еще там, сидит в развратной позе Шерон Стоун; а вот она уже здесь, вся холодная, гладкая, но влажная и мягкая в положенных местах. Ярого оседлали, обхватили его руками и ногами. По ощущениям, конечностей у этой бабы было больше четырех — они шарили по телу Ярого, расстегивали штаны, задирали рубашку, отрывали пуговицы, хватали за зад, ласкали спину и ерошили волосы. Спустя секунду его завалили спиной на кривоногий столик, но Ярый вскрикнул и схватил Юльку за горло, стащил её с себя и заломал, швырнув пышной грудью на столешницу. Респиратор стукнулся об стол, но Ярому было не до того. Он коленом развел Юльке ноги и сунул ладонь между подтянутых бедер. Провел пальцами по нежным, текущим смазкой складочкам плоти, ухватил ладонями округлые ягодицы и развел. В ложбинке между ними все было такое же белое и мраморно-гладкое — ни тебе пятнышка, ни волоска. Очко у Юльки оказалось рабочее — растянутое, жадное до хуя, и Ярый сплюнул в ладонь, быстро повозив по члену и пристроившись головкой.