Последняя инстанция - читать порно рассказ онлайн бесплатно

была почти классическая — он трахал деваху на подоконнике, а потом продавил стекло её спиной и выпихнул из окна. Деваха, правда, цеплялась и не хотела вниз, но Кирюха спешил — ему пришла смс-ка. Ничто не раздражает сильнее, чем повторяющийся сигнал смс-ки — даже вопли бабы, у которой вся спина распорота битым стеклом. В данном случае Кирюха совместил приятное с полезным, избавившись и от того, и от другого. Деваха расшиблась спустя три секунды головокружительного полета, а смс-ка была длинной и обещала ему...
— ... а-а-а-ахуенный отдых, просто ахуенный. Так что, я останусь?
Бармен налил ему еще водки, а сам взялся перетирать высокие коктейльные бокалы. Смущенным, испуганным или каким-то еще он не выглядел.
— Ну, раз так, — сообщил он. — Расскажу тебе правила комфортного проживания в нашем отеле.
Кирюха кивнул, прислушиваясь к себе и ощущая, как проходит онемение в продрогших мышцах. Тепло разливалось откуда-то снизу — как ни странно, не от желудка, а от ног.
— У нас тут все странные, но ты привыкнешь, — сказал бармен, подливая в пыльный стакан на стойке чего-то светлого и пахнущего персиком. Куда делась водка, Кирюха не заметил, а спрашивать не стал. — Бабулю за столиком видишь? Не трогай бабулю, вообще не трогай, она не любит новеньких... И меня не любит, и вообще никого, только играет иногда в шашки со старушкой Мэг.
Кирюха поднял голову.
— Кем?
— Чего?
— Кто такая старушка Мэг?
— Не представляю, о чем ты, — ответил бармен. — Дальше. Дневной портье — говнарь злоебучий, не связывайся с ним. Работниц прачечной трахать нельзя, а то чистых простыней в ближайший год не дождемся. В отеле не бузить, у меня к постояльцам четкие требования.
Он пошарил под стойкой, достал обрывок бумаги и расстроено на него уставился.
— Бляха. Надо будет распечатать еще.
Он уронил бумажку рядом с рукой Кирюхи и, кажется, утратил к ней интерес. Кирюха кое-как расправил ее согревшимися пальцами. На бумажке обычным таймс нью романом было напечатано:
«Постояльцам отеля строго воспрещается:
— петь серенады фривольного содержания старушке Мэг и кошкам постоялицы из номера 305;
— угрожать работницам прачечной анафемой.
— ловить служащих женского пола и таскать их за ноги по коридорам с воплем «Сжечь ведьму!»
— при заселении постояльцев в номера 102, 103 и 108 свистеть и орать «Неудачник!» Да, в этих номерах нет окон, и раз в час они уменьшаются в длину на 2.5 см, но это не повод считать их хуже, чем др...»
Дальше запись обрывалась. Бумажка заканчивалась бахромой, как будто ее пожевали и выплюнули. Кирюха присвистнул.
— Весело тут у вас. А остатком правил ты подтерся?
— Остаток правил съела старушка Мэг.
— Кто?!
— Не представляю, о чем ты, — откликнулся бармен. — Всё, вали в номер. Весь день в дороге, небось?
— Типа того, — Кирюха кивнул и кое-как сполз задницей с барного стула. В голове шумело, как будто вместо водки он пил дихлофос. — А бабы тут красивые?
Бармен оторвался от полировки бокала и поднял голову.
— Чего?
— Ну, мне обещали классный отдых, — пояснил Кирюха. — А для него нужны бабы.
— О, — сказал бармен, и подлил в ничейный стакан на стойке черничного шнапса. — Бабы у нас клёвые. Тебе понравится.
* * *
У Ярого были четкие представления об идеальном рабочем дне. Во-первых, его не должны были трогать. Во-вторых, ему не нужно было быть человеком-оркестром, исполняющим роль бармена, портье, горничной, еще одной горничной, медбрата, психолога, секса по телефону и мальчика из службы доставки. В-третьих, к нему не должны были притаскиваться больные на всю голову мудаки вроде Кирюхи. Он и имя-то Кирюхи не запомнил, так и звал его: «мудак». В четвертых, ему не нужно было убираться после старушки Мэг.
Сегодня все четыре пункта его нехитрых правил были нарушены. Рабочий день Ярого катился псу под хвост.
— Не знаю, что делать, — признался он, половой тряпкой оттирая с окон кровищу. — Этот мудак порешил семнадцать баб. Это что же мне теперь, каждую принимать, выслушивать жалобы и отпускать восвояси? Мне за такое не платят! Мне даже за барменство не доплачивают, по-моему!
У барной стойки сидела девчонка в розовой майке и с мобильником.последнее прибежище, — сказала она. — У тебя — последняя инстанция для тех, кто никому больше нахер не нужен. Ты на них забьешь? Ярый помолчал, вытер руки вафельным полотенцем и уселся рядом. Придвинул к себе пустой стакан — раньше из него пил Кирюха. Во время инцидента со старушкой Мэг стакан слегка обляпало, но к сукровице Ярый относился философски. Он плеснул в стакан чистого спирта, покачал его в руке и вздохнул.
— Ладно, — сказал он. — Ты, может, и не существуешь, но дело говоришь.
— Ну а хули, — хмыкнула Оса, возвращаясь к птичьему террору. — Давай, зови его баб. Вот накатают жалоб — тогда и решишь, что с ним делать.
Ярый кивнул и отхлебнул из чужого стакана, сморщился весь, а потом поднял взгляд. Перед ним стояла голая, белая как мрамор и совершенно мертвая деваха. Её бедра, ягодицы и спина были украшены страшной, чуть синеватой бахромой — в тех местах, где кожу пропороли осколки стекла.
— Да, из окон падать — это вам не хуй сосать, — сказал Ярый и спрыгнул со стула. — Ну, уважаемая, на что жалуетесь?
* * *
В работе с призраками всегда были определенные тонкости. Одинокие при жизни хотели общения. Убитые хотели мести и сочувствия. Убийцы тащили за собой целую вереницу душ, и никакие силы небесные не могли освободить Кирюху и его семнадцать мертвых баб из этого мира, пока каждая из них не получит желаемое.
Ярый, несчастный бармен и лекарь душ человеческих, хотел только одного: чтобы всё это поскорее закончилось. Ну и полный соцпакет. И отпускные. И командировочные. Командировку он тоже хотел: «подальше отсюда», — но мироздание было против, и вместо пляжа где-нибудь на Бали его ожидали семнадцать призраков с жалобами.
Первую звали — Оксана.
Как и любая порядочная баба, которую грохнули во время секса, она хотела две вещи: совокупляться и убивать. Убивать Ярого, пока тот находился на рабочем месте и под защитой отеля, было невозможно, а значит, оставалось только одно.
— А... а... ху... ен... — Ярый сбился с дыхания, переворачиваясь и швыряя тёлку Кирюхи на простыни. Страсти у мертвых всегда выше крыши — они маринуются в соусе из своих желаний и стремлений, из обид и удовольствий, из всего того, что составляло их жизнь в последние пару минут. Ярый хватал её за истерзанный зад, и разок даже порезался стеклом — осколок засел глубоко в мышце и остался с призраком на веки вечные. Ярый рычал, и стонал, и вбивался между раздвинутых ног, заставляя Осканкины груди высоко подпрыгивать, и думал о том, что такой метод общения с пострадавшими по-своему хорош.
— Ох, блядь, — он ухватил её за бедра, вжимая извивающееся тело в простыни и налегая сверху, впиваясь губами в мраморно-белое, мертвое горло. — Я... Я сейчас...
Он кончил ярко, мгновенно, будто в мозг засадили иглу, пронзив пресловутый центр удовольствия. Ярый откинулся на постель, вытянувшись всем телом — мощным и таким же бледным, как у мертвой женщины, которую он только что ебал.
— Бля-я-яха, — протянул он мечтательно. И посмотрел на Оксану. — Ну, успокоилась?
Призрачная баба кокетливо повела плечиком и вправила бедро, выдернувшееся из сустава и натянувшее кожу. Хоть она и распадалась на куски, но могло быть и хуже: после падения с шестнадцатого этажа призрак мог стать любым, включая ползающую кляксу из кожи и мяса.
Как бы Ярый удовлетворял кляксу, он не знал и знать не хотел.
Мертвой женщине не нужно было говорить. Ярый целовал её приоткрытые губы и понимал её историю, как на духу. Кирюха — мудак. Он убивал их, потому что мстил, но разве его бабы этого заслуживали?
— Ваша жалоба принята к рассмотрению, — сказал Ярый, наконец-то продышавшись, и отбросил простыню. — Следующая!
* * *
— Знаешь, что я подумал, — сказал Кирюха, падая за барную стойку. — Теперь мне не нужно платить ипотеку. И работать. И покупать еду. И стирать носки. Слушай, а это охуенно — быть мертвым!
— И не говори, — сказал Ярый, перетирая бесконечные стаканы. Оса, невидимая для Кирюхи, сидела рядом и возила соломинкой в припыленном стакане с колой. Её футболка сообщала: «Секс-инструктор. Первый урок бесплатно».
— А вы все тоже мертвые? — с интересом уточнил Кирюха.
— Я похож на мертвого? — спросил Ярый.
— Нет, но...
— А бабуля похожа?
Кирюха покосился на бабку с вуалью. За сутки она, кажется, даже ни разу не вздохнула.
— Ну, вообще-то...
— Хватит болтать, смотри сюда, — скомандовал Ярый, доверительно наклоняясь к лицу Кирюхи. — Видишь вон ту бабу?
Бабу видели все — блондинистые кудри, намотанные на бигуди, чуть полноватые бедра и ночная рубашка в кружавчик. Впрочем, это была и не «баба» вовсе — так, женщина чуть за тридцать с крепкими грудями и капризным лицом. Женщина стояла на ступеньках, подбоченившись, осматривала лобби и кого-то искала.
— Она из постоянных клиентов, делает а-а-ахуенный минет и три раза в неделю играет с мужем в «застукивание с любовником», — сообщил Ярый. — Любовников они обычно убивают, но ты у нас парень не промах, сам разберешься. И не смотри на потолок!
— Чего? — встревожился Кирюха. — Что не так с потолком?
— Смутишь старушку Мэг, — сообщили ему. — А она этого не любит.
— Кто, блядь, эта ваша...
— Не представляю, о чем ты, — ответил Ярый. — О, женушка уходит, лови ее!
— Ща! — Кирюха с готовностью спрыгнул со стула. — Чувак, ты лучший!
— Да, я такой, — согласился Ярый, глядя ему в спину, и долил Осе в выдохшуюся колу немного рома. — Он у нас всего сутки, а я уже устал.
Посетителей в лобби было немного: гостья из сто четырнадцатой, на которой из одежды был только респиратор с затемненным стеклом; мужик из триста одиннадцатой с вывихнутой челюстью, похожий одновременно на Мэттью Макконахи и Роберта Паттинсона; парень из двести восьмой, таскающийся по этажам с мобильником в поисках покемонов. В нем не было ни одной целой кости, из-за чего его тело колыхалось, как медуза. Пацана сбил автобус, когда он гонял по городу со своим покемон-гоу.
—