Как моя строгая роскошная начальница западает только на черных. Глава 2

На его место налег на ослабленную женщину другой негр и наметился пронзить ее половые губы. В животной страсти он будто гвозди заколачивал своим тазом, вгоняя нескончаемым шлангом туда обратно по всей длине! От этих фрикций в своей хлюпающей от сока вагине Анастасия Михайловна в конец ослабла и завыла, после протяжно задышав. От картины с использованной любимой начавшей кончать на ходящий ходуном толстый коричневый член, у меня стал вставать. Я дрочил до онемения, пустые яйца ныли. Я смотрел, как пользуются моей Анастасией Михайловной, как в нее вливают в самую глубину до матки, и обтирают негритянскую надутую головку об обширный кучерявый треугольник волосни. Я был жалок со спущенными штанами рядом с желанной женщиной подставившей всю себя во все щели незнакомым жеребцам. Нижний негр задвигал ногами и член в ее заду стал выливать молочные потеки. Сосед помассировал его яйца — «Давай наваляй кишку под завязку! Все до капли!». Не меняя позы отдавшейся им белокожей рабыни, другой негр налег на нее и стал иметь ее волосатые владения. Чужая сперма взбивалась в крем, отвислые срамные губы раскраснелись и на них появились прибавочные вонючие пятна из выдернутого в последний момент стреляющего напряженного члена. «До матки достал. Отвечаю все дыры забили черным семенем» — похвастался он.
Пьяным от возбуждения и злости, что мой хуй онемел и больше не льет, я наблюдал довольных негров на диване, которые расставили ноги. Они хвастались, что отпялили во все щели эту толстую белую шлюху, что ее желудок полный их зарядов, как развлеклись сегодня на моих глазах, какой у меня маленький ничтожный стручок, что пока дома их верные нормальные жены заботятся о детях они пялят эту потаскуху в два хуя в жопу как самую последнюю блядь. Слабая еле передвигающаяся на коленях с растянутым грязным анусом Анастасия Михайловна ложилась каждому между ног и облизывала его член. Почистив одному, она принималась за другого, чтобы получать пощечины или грязные словечки. Я видел падшую женщину с распущенными волосами и потной спиной у которой сзади капает сперма. Освободившаяся, она сползла рядом и облегченно задышала после того как проглотила слизанное. Довольные любовники помогли ей взобраться на диван и присесть рядом. Их приказы начали обращаться ко мне, но сначала я не понял своей ноющей возбужденной головой.Они раздвигали в стороны ноги Анастасии Михайловны и говорили, чтобы я почистил их белую использованную шлюху языком. Полностью поддавшись призрению к себе и ей, я безоговорочно придвинулся к волосатой растянутой красной щели с облепленным влажным черным треугольником вокруг. Из дырки текла густая белая полоска, на половых вывалившихся губах застыла взбитая сперма, на бордовом клиторе висел плевок смешанных выделений. Это было сокровенное место моей любимой, которую я так обожал. Это вся моя мечта, но не так как сейчас. Они и она забрали мой идеал, отдав грязь от него. Она смеялась грудным развращенным смехом, раздвигая пальцами свои натертые заросли. Мне было стыдно хотеть прикоснуться к использованной любимой.Но сопротивляться я не мог...
Я уставился губами прямо туда. Мой рот пробовал соленую сперму и вонючие бабские соки. Я судорожно глотал их. Раньше всегда представлялось, что Анастасия Михайловна сделана из нежного, но теперь я пробовал ее стойкие выделения пахучей оттраханной немолодой сучки. Она была подстилкой черных, а я ее рабом. Еще хуже и противнее.Ее развернули и мне досталась мясистая крупная задница с отпечатками от рук. Она сама развела в стороны слипшиеся пышные ягодицы, открывая заляпанную не затянувшуюся огромную дырку, где раньше была аккуратная звездочка ануса. «Давай, ты же сказал, что любишь меня и на все готов. Это твой единственный шанс касаться моего тела. Я принадлежу только нормальным мужчинам, а ты достоин только этого» — похабно рассмеялась надо мной Анастасия Михайловна. В унизительном состоянии слышать бабий презрительный смех, подхваченный остальными я смотрел на ее зад. Я мечтал что буду его целовать, любить, бережно трогать пальцами как и свою любимую, а теперь стою и вдыхаю запах из использованной задней дыры бесстыдной потасканной шалавы. Это так гадко выставлять язык подчищать и вылизывать сперму развлекающихся с ней любовников еще каких то залетных негров. Это презрительно и противоестественно к себе и обожаемому кумиру женщины.Это так возбуждает, меняя тебя раз и навсегда...Перед моим лицом был зад оттраханной в групповухе Анастасии Михайловны, белой шлюхи у черных мужланов, Я впился всем ртом в ее грязное отверстие и начал высасывать все соки из него не в силах устоять. Вокруг раздавалось унижающее что я их раб, который подчищает использованные дыры своей белой потаскухи.
Пока я закончил, у них опять повставали. Надрачивая свои болты, они бесстыдно отодвинули меня и приказали Анастасии Михайловне раздвигать ноги. Она с блятской улыбкой обрадовано легла посреди дивана на спину, позволяя набрасываться сверху первому негру и вбивать в ее разработанную мягкую манду. Имели по очереди. Пялили грубо. Ее расплюснутые титьки болтались по сторонам, и трясся живот. Кончали по второму заходу густо с полстакана наполняя до краёв, потом я слышал похотливый приказной тон Анастасии Михайловны, чтобы чистил ее для другого. Я мог этого не делать, но тогда никогда бы не прикасался к ней. Когда ей брызгали в рот, она звала меня и сплевывала на лицо, а потом развращенно целовала в губы и отталкивала. Щелкали сотовые, делались снимки на память о сипозиуме с белой пробитой сучкой и ее униженным рабом. Не теряя возбуждения, гоняя свою жалкую косточку я выполнял ее приказы. Я чистил роскошную любимую женщину отдававшуюся толпе смеющихся негров. Играла африканская музыка и она начинала изобильно кончать целой лужей под очередным довольным черным. Я пил ее похотливые соки. Мое место возле этой женщины, я ее люблю и ненавижу. Она самая лучшая и последняя блять.
Когда с ней наигрались все ушли. Трахательный марафон был больше 3 часов. Я сидел возле дивана весь в чужой сперме любовников моей любимой, а она покрытая усталым потом лежала на боку. Она не стеснялась быстро захрапеть, вывалив живот с сиськами, с размазанной косметикой на лице. Я был опустошен, унижен, и стыдился сам себя. Пытался все забыть, но случившееся меняет навсегда. Оставалось от жалости гонять у себя и засыпать около той, что я недостоин.
Продолжение следует

1 23